Из райотдела, как ни странно, никто на выстрелы не выбежал. И Артему пришлось самому вернуться к дежурному капитану. Тот болтал с кем-то по телефону и встретил вошедшего неприязненным взглядом.
– Что там за шум? – спросил капитан, прикрыв трубку ладонью.
– Стреляли... – невозмутимо ответил Артем фразой из всем известного фильма. И добавил уже серьезно: – В меня стреляли. Из машины. Два выстрела из охотничьего ружья. Картечью, похоже. Или крупной дробью. Первый в вашу стену – угол разворотили, второй в дерево. Дерево больше жалко.
– Мать их... – Капитан бросил трубку и выскочил из своей стеклянной клетки. Косолапя, как пьяный клоун, пробежал мимо Тарханова, и уже через минуту его громкие матюки раздавались с улицы. Больше всего, как понял Тарханов по отрывкам восклицаний из-за двери, того волновал развороченный угол здания.
Дежурный уже включил радиосвязь с патрульными машинами.
– Внимание! Всем внимание! Неизвестные преступники только что произвели два выстрела в человека, стоящего рядом с центральным райотделом. Стреляли из автомобиля «Жигули» четвертой модели темно-зеленого цвета. Автомобиль без номерных знаков. От райотдела автомобиль свернул налево по улице Труда. Прошу принять меры к перехвату преступников. По предварительным данным, они вооружены охотничьим ружьем. Внимание! Прошу принять меры к перехвату!
– Чеченцев, кстати, проверить надо. Нет ли у них такой машины?
Тарханов обернулся на звук голоса. За спиной стоял опер, с которым они так долго и нудно сегодня беседовали. Опер все слышал.
– Лица случайно не видели? – Вопрос или идиота, или спящего на боевом посту мечтателя.
Тарханов даже не нашел нужным ответить на такую глупость. Но снова пришлось задержаться в райотделе. Составляли еще один нудный протокол. И уже хотелось спать, что Артем умышленно демонстрировал, беспрестанно зевая.
Только к четырем закончили выяснять отношения. Банковская машина ждала сразу у въезда во внутренний двор райотдела. Тарханов плюхнулся на сиденье рядом с водителем. На заднем подремывал Валера.
– Ну, братва, дела... – сказал Тарханов. – Хотел еще к вам заехать, но силы уже на исходе. Везите домой. Отсыпаться буду.
– А что случилось?
– Много чего случилось. Убили дочь Юрия Львовича. Убили водителя Юрия Львовича. Недавно стреляли в меня. Может, хоть под вашей охраной до дома доберусь нормально, а то на ментов надежды мало.
– Счас доставим... – сказал водитель и спросил: – А кто теперь вместо Толика будет?
Тарханов не ответил. Это, во-первых, решает не он, а сам управляющий, а во-вторых, человеческое паскудство границ не имеет, и ему не хотелось даже разговаривать с человеком, который в такой момент озабочен мыслями о возможных перестановках в банковском гараже, о своих перспективах и претензиях, о желании пересесть с «уазика» на «Мерседес» и даже не скрывает этого.
На улице Кирова, недалеко от злополучного антикварного магазина, брел по улице тот старик-ветеран, что спрашивал у Артема сигарету.
– Валера, дай взаймы пару сигарет.
Валера протянул пачку.
– Останови.
Он вышел и угостил обрадованного ветерана. Предложил подбросить до дома, но тот отказался.
Глава 8
КАПИТАН СЛАВКО МАКАРАДЖИЧ
ГРАНИЦЫ СУЩЕСТВУЮТ ТОЛЬКО ДЛЯ ТУРИСТОВ И ПОГРАНИЧНИКОВ
Небо висело низко, давило на голову. Снег шел сырой и липкий, совсем уже ненужный в весну снег. Целые сугробы ложились на ветви деревьев в окрестных богатых и обширных садах.
Маленький отряд свернул с мокрого асфальта в сады пару часов назад, еще в четыре ночи. И вынужден был оставить за собой тропу на снегу. Шли они, конечно, как волки – след в след. Сколько человек прошествовало – не определишь, если ты не ясновидящий. А уже теперь, в шесть утра, в самое подходящее время для начала охоты, никто и не подумает, что группа людей обошла селение сбоку и пристроилась на господствующей высотке. Тропу завалило настолько, что на нее уже никто внимания не обратит.
Слава удобно пристроился на груде серых камней. Снег с камней он сбросил трехпалой солдатской рукавицей и теперь, издали сам схожий с обыкновенным сугробом, наваленным на камни, просматривал нужные дворы в селении в прибор ночного видения.
Приближалось время «ч». И по мере приближения этого условного времени нарастало нетерпение, пальцы начинали перебегать по холодному облегченному прикладу «винтореза» более жестко, цепко, словно стараясь срастись с ним в единое целое.
Волнение, присущее тем, кто впервые сидит в засаде, Слава потерял давно, лет тридцать, пожалуй, назад. И все люди из его отряда – вместе с командиром шесть человек – такие же, как сам он, прожженные и в чем-то циничные вояки, к любым подобным событиям относились хладнокровно, обыденно. Они – профессиональные «псы войны», как зовутся на международном жаргоне наемники всех стран. Четверо русских – все бывшие офицеры спецназа разных ведомств, поляк Ежи – бывший спортсмен-марафонец и полицейский из Гданьска, что-то натворивший дома и прячущийся одновременно и от полиции, и от польской мафии, и румын Думитру – начавший военную карьеру в Приднестровье против русских, а теперь воюющий в русском отряде против албанских сепаратистов. Думитру воин по крови и воюет даже не ради денег, не за тех, кто больше платит. Он воюет из любви к войне.
Они ждали рассвета, готовились к нему. И готовились к тому, что их самих здесь совсем не ждут. Каждый выбрал себе позицию, каждый проверил и тщательно изучил сектор обстрела. И теперь сжимал с нетерпением приклад своего «винтореза», присматривался в ночной прицел. Но стрелять пока было нельзя. И вообще Слава еще не решил – следует начать обстрел отсюда или стоит сразу подойти ближе.
Эта деревня – в котловине между холмами. Но она еще и в котле войск албанских боевиков, самая середина их территории. Достаточно большим отрядом, способным выполнить поставленную задачу, сюда пройти невозможно. Только разве что в ходе крупномасштабного наступления, с поддержкой артиллерии и авиации. Но тогда не будет смысла и возможности в проведении именно этой дерзкой операции. Вот поэтому они и пошли сюда такой маленькой группой. Полностью отряд Славы стоит вне края Косово. Такая дислокация – предосторожность не лишняя. И так уже косовары во всеуслышанье объявляют, что на стороне сербов воюют русские наемники. И потому держаться приходится там, где нет лишних глаз и ушей.
На базе Слава ввел сверхжесткую дисциплину, вообще-то наемникам совершенно не свойственную. Даже в знаменитом «Черном батальоне» в Боснии не было такого. Капитан Макаров, или, как значился он по документам, Славко Макараджич, проводил постоянные тренировки личного состава. Как его самого когда-то гоняли и учили, натаскивали на любую ситуацию, так и он натаскивал своих боевиков. И если «Черный батальон» прославился полным отсутствием чувства самосохранения, то отдельный батальон Макараджича считали даже не боевой единицей, а «Командой теней», невидимых и неслышных. Их так называли почти официально. Они умели незамеченными забраться туда, куда другим войскам можно было пробиться только с тяжелым боем, после сильной артподготовки, неся потери.
