Слава не вывел свою «команду» из укрытия. Просто «тени» перенесли огонь на другие группы, но те уже отступали в лес на противоположной стороне дороги. Преследование организовывать было опасно, потому что лес там заминирован. Это подтвердили и два взрыва, ударившие в установившуюся после активной стрельбы тишину. А по мосту с опозданием двигались на выручку бронетранспортер и грузовая машина.
* * *
Еще задолго до наступления темноты «Команда теней» ушла в рейд. После боя у моста ожидать, что албанцы могут быть поблизости, не приходилось. А до границы путь не такой уж и близкий. Поэтому решили первую часть его пройти прямо по дороге, через блокпосты, которые заранее предупредили, и лишь потом свернуть, чтобы двинуться напрямик к границе, под утро перейти ее, а там уж добраться к середине следующего дня до Тетово, где и договорились встретиться с русской командой.
И все же на большую группу боевиков-сепаратистов «тени» нарвались. Те пересекали шоссейную дорогу. Надеялись сделать это быстро в наступающих сумерках и потому не выставили боковое охранение. А война слишком жестока, чтобы прощать ошибки и недочеты. «Тени» успели произвести каждый по два-три выстрела прежде, чем группа скрылась среди деревьев. Но албанцы тоже люди, и они не пожелают, понял Слава, оставить своих убитых прямо на дороге. Обязательно дождутся наступления полной темноты и вернутся за ними. А до темноты осталось совсем ничего – минут сорок. Засада просто требовала, чтобы ее создали. «Тени» залегли, хотя и берегли время. Ночные оптические приборы, встретить которые албанцы, естественно, не ожидали, потому что на вооружении югославской армии «винторез» не состоит, явились для них неожиданностью. В результате потеряли еще двенадцать человек, но ввязываться в бой снова не пожелали, не зная, какие силы им противостоят.
Вести ночное преследование Макаров не стал. Ему и так предстояло наверстывать время, потраченное на перестрелку. «Команда теней» снова взяла темп и даже вынуждена была пропустить один из очередных запланированных привалов.
* * *
Македония жила сумбурно и непонятно, и приграничные районы чем-то напоминал переполненный китайцами, азербайджанцами и цыганами рынок в средней полосе России.
Яблочкин и Иващенко прилетели с самолетом МЧС – привезли одеяла, палатки и медикаменты для албанских беженцев. И сразу же в аэропорту встретились с натовскими солдатами. Это были беспечные и веселые французы, которые занимались здесь разгрузкой самолетов с гуманитарной помощью и наперегонки друг с другом хватались между делом за каждую проходящую мимо юбку. Впрочем, французам это всегда прощалось.
Тарханов прибыл днем раньше через Софию с документами турецкого военного журналиста. И за сутки с помощью местного резидента ГРУ Любомира Котласа успел подготовить почву для перевода Сергея и Ивана в разряд «пропавших без вести». Сделано это было на удивление просто. В день прилетало несколько самолетов из разных стран. На окраине аэродрома, вплотную к небольшому лесочку, располагалась маленькая палаточная столовая специально для персонала, занимающегося поставками помощи. Здесь кормили пилотов и сопровождающих. В самом лесочке Артем много «наследил» башмаками разного размера. В стандартной пластиковой упаковке специально для этого была подготовлена донорская кровь. Ее он разлил по траве. Иван и Сергей, пообедав, пошли прогуляться в лесочек. Больше их не видели.
Тревогу подняли пилоты, которые сидели со спецназовцами за одним столом. Они, естественно, как и другие члены команды, были не в курсе дела и понятия не имели, что за люди прячутся под мундирами с нашивками МЧС. И потому забеспокоились, когда сопровождающие не вернулись. Пошли в лесочек сами. Людей не нашли, но обнаружили лужу крови. Подняли тревогу. Вызвали полицию. На месте происшествия побывал даже временный поверенный в делах России в Македонии. Полиция думала недолго и пришла к выводу, что людей похитили и увезли в неизвестном направлении. Самый очевидный вариант. Но его, при разработке плана вывода, приняли за основной, потому что было известно о резком скачке преступности в той обстановке, которая сложилась с неуправляемым ростом числа беженцев. Таким образом самолет вылетел в обратный путь без двух человек.
Группа же начала устраиваться. С помощью все того же Любомира Котласа Сергей Яблочкин отыскал адрес тетки, родной сестры матери – Славены Сакович, проживающей в Гостиваре. Это горный город в верховьях самой большой в Македонии реки Вардара, в нем сейчас тоже стояли натовские войска. Старший лейтенант отправился в гости с желанием узнать о возможности организации в Гостиваре одной из баз. И вообще, следовало разведать обстановку, потому что не было известно, где базируется отряд американских испытателей, ради которых группа и прибыла сюда.
Этот же вопрос, каждый по-своему, пытались решить и Тарханов с Иващенко. Тарханов, прикрываясь своими документами турецкого журналиста, умудрился в самом Скопье снять небольшой домик-флигель. Хозяева обычно сдавали этот домик на лето, а сами жили в большом доме. Сейчас в летнем строении по ночам было прохладно. Выручала металлическая печка и пара мешков угля, которые притащил хозяин. Он был просто счастлив, что в такое время нашел постояльца, способного платить деньги, тогда как соседи предоставили свои помещения беженцам бесплатно. Однако неудобство для группы заключалось в том, что проходить в сад, где флигель стоял, следовало через двор, под окнами. То есть быть у хозяев на виду. Артем, показав, как положено, документы, предупредил хозяев, что к нему скоро присоединятся двое или трое товарищей, тоже журналисты. Журналистов в городе было чуть не столько же, сколько беженцев. Из самой Югославии выслали всех представителей прессы натовских стран, и они обосновались по соседству, именно там, откуда ожидалось начало сухопутной операции и где НАТО сконцентрировало значительные силы. Так что затеряться среди пишущей и снимающей братии оказалось достаточно легко, тем более что македонские силы безопасности в сложившейся ситуации просто не знали, что им делать.
Аккредитация проблем не вызвала, документы были сделаны на высоком уровне. И журналистская карточка давала возможность бывать во многих местах, недоступных для посещения посторонними лицами. Информация начала поступать почти сразу. Первый же попавший в руки пресс-релиз при тщательном анализе давал богатую почву для размышлений. А по мере накопления таких пресс-релизов можно было бы провести и системное изучение. То есть выполнить работу обыкновенных штабных разведчиков. Это вообще-то не входило в планы группы. Кроме того, Артем был стопроцентно уверен, что в большом числе журналистов, здесь аккредитованных, несомненно, есть и те, кто работает на российские спецслужбы. Какая же разведка пожелает упускать такой прекрасный шанс.
Дожидаясь американского полковника Пиркса, который проводил пресс-конференции в натовском штабе, Артем в разговоре с французским репортером Сержем Ригана между делом обмолвился несколькими фразами об испытании американцами психотронной установки «Invisible mist» для остановки сербского наступления. У француза загорелись от такой информации глаза. Значит, это не разведчик, подумал Артем, значит, это настоящий репортер, потому что такой интерес, кроме репортера, проявить не может никто. И этот репортер на самой пресс-конференции не постеснялся напрямую спросить об услышанном натовского полковника. Полковник так старательно стал уверять, что это выдумки сербов, направленные на дискредитацию миротворческой миссии, что все поняли – что-то было в самом деле.
