Согрину с Кордебалетом показалось, что они ждут целую вечность. Ждут и вслушиваются, пытаются уловить хоть какой-то звук, хотя оба знали, что лучше бы ни одного звука до них не донеслось. «Командирские» часы показали, что прошло семь минут, когда над забором, как раз против их позиции, появилась голова. Потом Сохно выглянул на половину корпуса, навалился грудью на забор, какой-то палкой поднял колючую проволоку и махнул рукой. Он встретил их, уже удобно усевшись, и принял оружие. Согрин с Кордебалетом легко перебрались на ту сторону и, в свою очередь, приняли оружие из рук Сохно. Он спрыгнул.
В самом деле, здесь располагался склад ГСМ. Обнесен двумя дополнительными рядами колючей проволоки.
– Что было? – взглядом спросил командир.
– Смена поста. Разводящий привел, – и показал на нож, уже спрятанный в ножны.
Он мог бы и не показывать. Согрин достаточно хорошо знал, что представляет из себя новоиспеченный майор.
– Сколько?
Три пальца подняты.
– Разведка, – коротко распоряжается Игорь. – «Губа» – я, состав, посты – Сохно, транспорт – Шурик. Сбор, – ткнул пальцем в сторону недалекой трибуны, расположенной с краю большого асфальтированного плаца.
И показал растопыренные пальцы. Сохно исчез в одной стороне, Кордебалет в другой. Сам командир двинулся прямо, вдоль тополиной аллеи.
Он сразу предположил, что мальчика содержат на бывшей гарнизонной гауптвахте. Там же должен помещаться и караул. Чеченцы тоже служили в советской армии и установленные порядки помнят, понимают, что эти порядки, вполне рациональные, вырабатывались долгие годы в различных армиях мира и нет смысла выдумывать новые. Здание казармы определилось сразу. Даже без бинокля. Трехэтажное строение. Чуть в стороне – одноэтажное, но большое. Это бывший штаб. В казарме окна не светятся. В штабном окне слабый огонек за одним из стекол. Игорь направился туда, зная, что казарму возьмет на себя Сохно. С пяти шагов из-за дерева он пытался рассмотреть, что происходит в комнате. Заметен был только угол стола. Мебель, видимо, не вывезли. Никакого движения за окном не наблюдалось.
Прямо под стеной проходила гравиевая дорожка. Гравий сырой. Это хорошо, не будет слышно шороха шагов. Он осторожно продвинулся к окну, понимая, что под окном, на пусть слабом, но свету, его издали заметно. И потому не задержался здесь более секунды. Но успел рассмотреть, что на столе стоит рация, а сам радист спит здесь же, положив голову на руки. Рация старая, армейская. Значит, со средствами связи у них не слишком хорошо. Возможно, еще не успели связаться со своим командованием и не знают, что кто-то интересуется мальчиком.
Согрин проскользнул к торцу здания, где, как он предполагал, находится дверь. Так и оказалось. Дверь была заперта изнутри. Но под осторожными движениями руки она слегка подавалась. Похоже было, что изнутри закрылись на крючок. Щели, в которую можно было просунуть нож, не было. И Игорь напрасно потратил минуту. Он уже собрался было пройти вдоль окон, отыскивая возможность проникнуть в здание, начал поворачиваться, когда услышал за спиной едва слышный стон и звук падающего тела. Не успев понять, что произошло, он моментально сменил позицию на случай нападения и только потом обернулся. Сохно вытаскивал метательный нож из шеи лежащего человека.
Игорь подошел.
– Прозевал, командир... – почти укоризненно прошептал майор. И показал на лежащего. – Часовой. Ты в полосу света попал. Я тебя издали заметил. И он тоже. Он потихоньку к тебе, я за ним. Еле догнал. Как раз вовремя. Ему бы, дураку, тревогу поднимать. А он геройство решил проявить. Ничему их война не научила.
Согрин вопросительно вскинул подбородок. Ему не понравилось, что Сохно так много разговаривает.
– На территории часовых было двое. Этот второй, а с первым я побеседовал. Тоже шепотом. Мальчик в казарме. Держат в оружейной комнате. Тридцать человек. Из них десять в караулке – в здании «губы». Дневальных в казарме двое. Из остальных восемь человек – рабочие. Гонят бензин. Оставшиеся – боевики.
Подполковник кивком показал, что оценил добытые Сохно данные. Толик с первых операций отдельной мобильной группы проводил допросы «языков». И делать это умел. Не оплошал и сейчас. Всего за пять минут, никого не потревожив, в самом логове противника провести допрос – это высокая квалификация разведчика. Сам Согрин за время пенсионного бездействия форму подрастерял.
Прячась за тополями, они двинулись к плацу. Кордебалет уже ждал их там.
– Три бензовоза, «уазик», «Нива» и бортовой «КамАЗ». На КПП два человека. Внутренняя дверь распахнута.
Согрин коротко обрисовал Шурику обстановку.
– Действуем так. Пятеро часовых уже «ушло». Сначала на КПП. Без звука. В караулке осталось трое. Там тоже надо быстрее. Радист в штабе. В казарме девятнадцать человек. Двое дневальных не спят. Бой там – бесполезное дело. Поджигаем склад ГСМ. Они побегут греться. Мы – в казарму. С машинами поступаем так. Сами садимся на «уазик». Только сначала проверить заправку. Остальные надо вывести из строя.
Молча двинулись вперед. Теперь, когда началась работа, не произносилось ни слова. Вдоль забора прошли до КПП, поднырнули под окном во двор. За распахнутой дверью перевели дыхание, дожидаясь кивка командира. Тот кивнул – Сохно с Кордебалетом влетели в тесное помещение с подготовленными ножами. Согрин с поднятым «винторезом» страховал с улицы, спрятавшись за угол. Единственное, что он услышал, кто-то задел ногой табуретку и та упала. Стук показался в ночи неестественно громким, но Игорь знал, что такие звуки, как правило, не привлекают внимания. Обошлось и в этот раз. К тому же до здания казармы было около пятидесяти метров, до здания «караулки» вдвое больше. Едва ли там что-то услышат.
Кордебалет, показавшись в дверях первым, вытер нож о штанину и показал направление движения – в сторону ангаров из профилированного металла. Игорь понял, что там гараж.
Гараж оказался открытым. Здесь часового не было, поскольку ворота хорошо просматривались из окна КПП. Игорь быстро проверил бензин в «уазике». Сохно и Шурик стали вытаскивать из других машин аккумуляторы и грузить их в кузов «КамАЗа». Согрин не понял. Он показал на машину и нарисовал в воздухе крест. Кордебалет отрицательно покачал головой. Показал на себя, потом в сторону КПП и ударил кулаком в ладонь. Игорь понял, что тот собирается «КамАЗом» таранить ворота, чтобы не возиться с замком. Согласно кивнул.
Работа сделана. Теперь вдоль ангаров к «караулке». В каждый ангар дополнительно заглянули. Они были пустыми, только в одном стояло какое-то оборудование. Согрин догадался, что это нефтеперегонная установка. Хорошо бы было и ее взорвать, да времени не было.
Гауптвахта представляла из себя небольшой кирпичный корпус. Спецназовцы почти подошли к зданию, когда оттуда вышли два человека. Пришлось залечь. Двое о чем-то спорили. И потому было им не до посторонних звуков. Возможно, они и услышали два сухих щелчка, но было уже поздно. Двадцать оставшихся метров преодолели моментально. Третий человек выходил им навстречу с обеспокоенным лицом и поднимал автомат. Но снять его с предохранителя он не успел. Кордебалет бросил нож прямо ему в горло.
