— «проводили вредительство» в различных отраслях сельского хозяйства;
— состояли в связи с руководителями контрреволюционных организаций;
— вербовали в контрреволюционную организацию специалистов сельского хозяйства;
— были преступно связаны с иностранными гражданами.
Готовился новый открытый политический процесс, и Сталин писал Молотову в начале сентября 1930 года: «Разъяснение в печати «дела» Кондратьева целесообразно лишь в том случае, если мы намерены передать это «дело» в суд. Готовы ли мы к этому? Считаем ли нужным передать «дело» в суд? Пожалуй, трудно обойтись без суда. Между прочим: не думают ли гг. обвиняемые признать свои ошибки и порядочно оплевать себя политически, признав одновременно прочность соввласти и правильность метода коллективизации? Было бы недурно».
Однако Н.Д. Кондратьев хотя и признал «прочность соввласти» и «правильность метода коллективизации», но отрицал обвинения в подготовке интервенции. Выставить его на публичный процесс было сложновато. К тому же по всему миру поднялась волна протестов видных деятелей науки, литературы и искусства. А.Эйнштейн, М. Планк, Г. Манн и многие другие протестовали против гонений на ученых.
Поэтому вскоре И.В. Сталин дал новую директиву: «Подождите с делом передачи в суд кондратьевского «дела». Это не совсем безопасно. В половине октября решим этот вопрос совместно. У меня есть некоторые соображения против».
Отметим, что слово «дело» вождь всех народов взял в кавычки.
Обвиняемые по «делу ТКП» никогда не были выведены на открытый процесс. 21 сентября 1931 года В.Р. Менжинский утвердил обвинительное заключение по делу «Центрального Комитета контрреволюционной вредительской организации «Трудовая крестьянская партия». К моменту составления обвинительного заключения Коллегией ОГПУ уже были осуждены: по делу Московской областной организации ТКП — 68 человек; по делу Ленинградской областной организации — 106; по делу Северо-Кавказской организации — 120; по делу Нижегородской Краевой организации — 24; по делу Областной организации в Центрально-Черноземной области — 132; по делу Западной областной организации — 174; по делу Средне-Волжской организации — 107; по делу Западно-Сибирской организации — 35; по делу Крымской организации — 26; по делу Украинской организации — 143; по делу Уральской областной организации — 26; по делу Ивановской областной организации — 96; по делу Нижне-Волжской организации — 56. Всего известно про арест 1296 человек в связи с делом ТКП, но данные явно не полны.
В 1937–1938 гг. многие из осужденных по делу ТКП были вновь арестованы и приговорены к расстрелу (А.В. Чаянов — в 1937-м; Н.Д. Кондратьев — в 1938 г.).
В 1941 году одним из обвинений Н.И Вавилова стало то, что он «является одним из руководителей антисоветской организации, именовавшейся «Трудовая крестьянская партия». В свое время Вавилов ходатайствовал за арестованных по делу ТКП. Теперь припомнили.
Дело «Трудовой крестьянской партии» пересмотрено в 1987 г., проходящие по нему лица реабилитированы за отсутсвием состава преступления.
Третье дело в ряду этих тесно связанных процессов — дело «Союзного бюро ЦК РСДРП(м)». То есть дело экономистов и плановиков, бывших членов партии меньшевиков, работавших в Госплане, ЦСУ и других хозяйственных и научных учреждениях.
Открытый процесс над бывшими меньшевиками состоялся в марте 1931 г. Обвиняемым вменялся саботаж в области планирования хозяйственной деятельности, связ£ с иностранными разведками.
[141]
Как свидетельствуют опубликованные в 1990 году в журнале «Коммунист»' (№ 11) письма И.В. Сталина, он не только внимательно следил за ходом следствия, но и указывал В.Р. Менжинскому, какие показания требуются от арестованных. Он писал, в частности: «…сделать одним из самых важных узловых пунктов новых (будущих) показаний верхушки ТКП, «Промпартии» и особенно Рамзина вопрос об интервенции и сроке интервенции… Если показания Рамзина получат подтверждение и конкретизацию в показаниях других обвиняемых (Громан, Ларичев, Кондратьев и K°), то это будет серьезным успехом ОГПУ».
[142]
Пулковское дело
Процессы «Промпартии» и «Крестьянской партии» — не последние политические процессы, на которых главными обвиняемыми были «затаившиеся классовые враги». В 1936–1937 годах было сфабриковано так называемое Пулковское дело. По существу, с Пулковской обсерватории все только началось…
С 1934 года вся мировая астрономическая наука готовилась изучать солнечное затмение 19 июня 1936 года. Наблюдать его должны были в основном с территории СССР. Расширившаяся переписка с зарубежными коллегами и послужила первым поводом. Ученых обвинили в «участии в фашистской троцкистско-зиновьевской террористической организации, возникшей в 1932 году по инициативе германских разведывательных органов и ставившей своей целью свержение Советской власти и установление на территории СССР фашистской диктатуры».
[143]
Члены «контрреволюционной» группы якобы в 1936 году задумали убить Сталина, а до этого, с 1929, скрывали найденные месторождения и саботировали наблюдения затмений.
Само название Пулковское дело возникло позже и в материалах дел не употреблялось. Арестованы были сотрудники многих научных организаций — астрономы, геологи, геофизики, геодезисты, математики ряда научных и учебных заведений в разных городах. Арестованные под пытками оговаривали себя и коллег, число арестованных множилось и достигло более чем 100. В том числе около 30 астрономов, что составляло примерно 10–20 процентов общего числа активно работающих в то время в СССР астрономов.
«Сотрудники НКВД широко использовали такие компрометирующие, по их разумению, особенности представителей ученого сословия, как «сомнительное» происхождение (из дворянских или буржуазных семей) и нерусские фамилии, владение языками и обучение и (или) работа за границей (обычно в Германии), одновременная работа в трех и более учреждениях, личное знакомство и участие в совместных работах, зарубежные контакты, беспартийность».
[144]
По крайней мере 8 человек были приговорены к смерти, остальные приговорены к 10 и 5 годам заключения. Жены и дети ссылались и сажались как «члены семей изменников Родины», родственники ссылались из столиц.
Почти все осужденные были реабилитированы в конце 1950-х годов за отсутствием состава преступления.
Что характерно — не 1930 и не 1932 годы сделались мрачным символом «сталинщины». И даже не Пулковское дело 1937 — символ «сталинских репрессий». Этим символом стали исключительно процессы над коммунистами.
