Письмо королю Прусскому:
«Ваше Величество! Краткость времени не позволила мне известить Вас о последовавшем занятии областей Ваших. Я для соблюдения порядка определил в них моего Принца. Будьте уверены, Ваше величество, в моих к Вам искренних чувствованиях дружбы. Очень радуюсь, что Вы, как курфюст Бранденбургский, заглаживаете недостойный Ваш союз с потомками Чингисхана (т. е. с Россией — прим, автора) желанием присоединиться к огромной массе Рейнской монархии».
Сам по себе факт сочинения подобных посланий в мирное время заслуживал, скорее, медицинского интереса. Однако Москва летом 1812 г. ожидала прихода французских войск и находилась на осадном положении. Москвичи отзывались о поступке В. крайне отрицательно: «Этот злодей написал то, чего и сам Бонапарт писать не смеет».
Губернатор Москвы Ф.В. Ростопчин сообщил Александру I по поводу дела В. буквально следующее: «Надо поспешить произведением в исполнение приговора в виду важности преступления, колебаний в народе и сомнений в обществе. Я осмелюсь предложить Вашему Императорскому Величеству средство согласить правосудие с Вашею милостию: прислать мне указ, чтобы Верещагину повесить, возвесть на виселицу и потом сослать в Сибирь в каторжную работу. Я придам самый торжественный вид этой экзекуции и никто не будет знать о помиловании до тех пор, пока я не произнесу его»»
15 июля общее присутствие Московского магистрата с Надворным судом приговорило В. к «лишению доброго имени», заклепанию в кандалы и вечной ссылке в г» Нерчинск. Мешкова же за содействие В. в изготовлении подрывной фальшивки предписывалось, лишив его чинов и личного дворянства, отдать в военную службу. Первый департамент Московской палаты уголовного суда 20 июля приговор утвердил. Однако Ростопчин стал требовать более сурового наказания, и по его инициативе дело было передано в Сенат.
19 августа Сенат вынес следующее решение: хотя от «пасквиля», написанного Верещагиным, «никакого вреда не последовало», и он написан «единственно из ветренности мыслей», но в условиях 1812 г. дерзкие выражения в адрес России от имени Наполеона, содержащиеся в письмах, квалифицируются как измена. Поэтому В. должен быть наказан 25 ударами кнутом и каторгой, его же сочинения палач должен публично сжечь под виселицей.
Одновременно Сенат начал пересмотр дел соучастников В. — Мешкова, Ключарева и др. Процесс затянулся до 1816 г., В. не дожил до его окончания. В день оставления русскими войсками Москвы 2 сентября 1812 г., по приказу Ростопчина он был убит унтер-офицерами охраны московского губернатора при полном одобрении и участии горожан.
Верин Иван (нач. XVII в.), русский писец, служил в городском управлении Нотебурга. Был завербован шведской разведкой. Через анонимного посредника в Ладоге переправлял им сведения о русских войсках, внутренней и внешней политике. Был разоблачен, его судьба не выяснена.
Вертепов Дмитрий Петрович, 1897 г. рождения, урож. селения Ольты Карской области, хорунжий казачьих войск царской армии.
Происходил из семьи терских казаков. Окончил Владикавказский кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище. В октябре 1917 г. произведен в хорунжие и назначен в 1-й Волгский полк Терского казачьего войска. После октябрьского переворота поселился на Тереке, где в 1918 г. участвовал в восстании казаков против большевиков. Участник Гражданской войны в составе белой армии. Эмигрировал с ее остатками в Грецию, а затем — в Югославию, где служил в пограничных частях. Работал на строительстве железной дороги, а затем — на сахарном заводе.
В 1941 г. после нападения Германии на СССР в составе Дивизиона Собственного Его Императорского Величества конвоя поступил в т. н. Русский охранный корпус. После включения корпуса в состав вермахта получил звание обер-лейтенанта. Участвовал в боях с югославскими партизанами и частями Красной армии. После разгрома нацизма эмигрировал в США.
Умер в 1976 г.
Веселовский Абрам (уп. в первой трети XVIII в.), дипломат.
Русский резидент (посол) в Священной Римской империи (1716–1720 гг.). Имел тайные сношения с организатором побега за границу царевича Алексея (см. соотв. статью) А.В. Кикиным (см. соотв. статью). По его поручению получил гарантии от Венского двора в том, что царевич в случае побега получит убежище и защиту. После прибытия в Вену П.А. Толстого, получившего приказ Петра I любой ценой возвратить сына на родину, имитировал активное содействие эмиссару царя в выполнении этой задачи.
В 1720 г. был удален от венского двора в ответ на «немилостивый» прием имперского посла в России. Вместо возвращения на родину он бежал, прихватив значительную сумму казенных денег, и скрылся на территории Империи.
Представители русского царя не могли добиться от венских властей какой-либо информации о местонахождении В. По мнению многих исследователей причиной измены являлся страх перед разоблачением его роли в деле царевича Алексея.
Умер в эмиграции.
Ветров Владимир Ипполитович, 1932 г. рождения, урож. г. Москвы, бывш. помощник начальника отдела Управления «Т» 1-го Главного управления КГБ СССР (разведка), подполковник.
В. — выходец из семьи крестьян, осевших в городе. Его отец, участник Великой Отечественной войны, воевал на Волховском фронте, мать всю жизнь работала на фабрике.
В 1951 г. В. поступил в Московское высшее техническое училище им. Баумана (МВТУ) на факультет электроники. Активно занимался спортом, был чемпионом СССР среди юношей в беге на 300 и 400 м. По окончании вуза получил диплом инженера-механика и был направлен по распределению в закрытое «номерное» предприятие, производящее оборонную продукцию.
В 1959 г. был призван на службу в органы КГБ. В течение двух лет обучался в школе контрразведки, а после специальной подготовки был зачислен в подразделение по сбору научно-технической информации. Дважды находился в загранкомандировках: во Франции (1965–1970) и Канаде (1974–1975). Последние годы работал в Москве в центральном аппарате 1-го Главного управления.
В апреле 1981 г. через агента французских спецслужб установил контакт с французскими спецслужбами и в течение нескольких месяцев передавал их представителям совершенно секретные материалы о работе советской разведки в области негласного получения на Западе образцов современной технологии и др. важной информации научно-технического характера. В силу занимаемой должности В. имел доступ практически ко всем разведданным в этой сфере. Кроме того, он выдал французам более 400 кадровых сотрудников КГБ, занимавшихся научным и промышленным шпионажем, а также около 60 агентов советской разведки из числа иностранцев, добывавших сведения в интересах военно-промышленного комплекса СССР.
События, связанные со шпионской деятельностью и разоблачением В., вызвали большой резонанс за рубежом. Шеф французской контрразведки М. Шале — непосредственный участник этой шпионской операции, пользуясь «гробовым молчанием» советских спецслужб и средств массовой информации, дал ей такую оценку: «Эта операция — самая значительная из всего того, что проводили спецслужбы свободного мира, а Фэревел (псевдоним В. в материалах контрразведки Франции) — самый важный агент из числа сотрудников КГБ, использовавшихся западными спецслужбами… Почему же он выбрал именно Францию в качестве той страны, которой он предложил свои услуги? Он говорил по-французски и работал несколько лет сначала во Франции, а затем в Канаде, во французских провинциях. Он полюбил Францию и постоянно чувствовал привязанность к ней и ее культуре… Только общаясь с французами, в том числе и с сотрудниками спецслужб, он чувствовал себя по-настоящему свободным человеком». М. Шале подчеркивает, что В. работал на французов совершенно бескорыстно, из идейных соображений, стремясь нанести чувствительные удары как по КГБ, так и по всей советской системе.
