Германские спецслужбы при вербовке применили весьма любопытный прием: они утверждали, что знаменитый украинский поэт Тарас Шевченко (1814–1861) не умер, а переселился в Германию. Лжешевченко возили по лагерям, где он читал стихи, славящие независимость Украины.
Аналогичные организации немцы формировали из пленных грузин, имея в виду отделение Грузии от России. На Кавказе в Карской области было зафиксировано сотрудничество с турецкой армией кавказских мусульман.
Военнопленные русской армии в период Первой мировой войны.
Немецкие и австрийские спецслужбы с первых же дней войны вели активную работу среди военнопленных, пытаясь завербовать их для выполнения террористических и диверсионных акций, а также для шпионажа. Первые дни плена русских солдат и офицеров помещали в относительно комфортные условия, хорошо кормили, обеспечивали теплым жильем, одеждой. Затем для контраста бросали в тюрьмы, лагеря, морили голодом и холодом. В лагере г. Дунна-Сардагель был распространен следующий прием устрашения: пленного в одном белье помещали в обитый цинком гроб с маленьким отверстием для дыхания и с металлической решеткой на дне. Держали пленного на солнце по нескольку часов. Время от времени часовой стучал прикладом в крышку гроба и кричал: «Русь, не спи!» После подобных издевательств предлагалось оценить разницу условий содержания в плену, сделать «правильный выбор» и начать служить «великой Германии». Согласным на предательство поручалась диверсионная работа и сбор разведданных. Отдельным лицам давалось задание убивать офицеров союзных России войск, чтобы вызвать осложнения в отношениях России с другими странами Антанты. За покушение на англичанина, к примеру, немцы платили по 15 тысяч рублей.
Стойкость людей, попавших в эти жестокие условия, проявлялась по-разному. В ряде случаев немцы находили предателей. Некоторые начинали сотрудничать с врагом уже в лагерях, становились старостами, надзирателями, выдавали немцам своих бывших товарищей. Например, рядовой 159-го Гурийского полка Абрам Ганкин выдал немцам русского гусара, рассказав, будто бы в свое время колол пикой пленных германских солдат. Гусара расстреляли. Рядовой Новак донес, что прапорщик Львов вымазал дерьмом стоящий в коридоре лагерной канцелярии бюст кайзера Вильгельма, за что Львова бросили в карцер.
В лагере «Терезиенштадт» поручик 78-го Тульского пехотного полка Гавронский сотрудничал с администрацией лагеря, требовал от нее расстрела подпоручика Коловского за то, что он, не выдержав издевательств, ударил надзирателя. Здесь же артиллерийский унтер-офицер Травинский подвешивал русских пленных на столбы и избивал. Позднее он завербовался в польский легион. Некий Коваленко работал провокатором, подбивал своих товарищей на побег, а затем выдавал их администрации лагеря.
В лагере «Зизербург» служивший немцам переводчиком военнопленный латыш Яков Трах, развлекаясь, забивал русских заключенных до смерти. В лагере «Вормс» фейерверкер 1-й бригады Василий Шишков заведовал штрафным отделением и прославился своим бесчеловечным отношением к соотечественникам. В лагере «Горвице» издевательствами над товарищами со стороны вольноопределяющегося из Варшавы (фамилия неизвестна) возмутился даже немецкий комендант, выславший изувера в другой лагерь.
В лагерях служили врагу и доносили на своих рядовые: 24-го Симбирского полка Нумеровский (рабочая партия 143, литера А в Тироле), Яков Циплин (работы в местечке Гайдешь в Альпах), Кронштейн (лагерь «Гайтшафт» в Тироле), Домач (там же), Борис Сандлер (лагерь «Терезиенштадт»), Дембицкий (лагерь Мюнстер), Пинкус Бурштейн, Штайнфельд, Левин Пекуровский и Шпилер (лагерь «Старгард»), Кац (лагерь на ст. Воненсу), Берко Жирновский (лагерь «Асбек»), Шроль (134-й рабочий лагерь в г. Шавли).
Большинство военнопленных держались, однако, стойко, что вызывало озлобленность начальства германских концлагерей. Например, рядовой Кронштадтского минного батальона 1-й роты, уроженец с. Малой Вишеры Крестецкого уезда Новгородской губернии Александр Григорьевич Петров был отдан для обработки лейтенанту Зевальду. Позднее Петров рассказывал следующее: «Я на службе в русской армии состоял минным инструктором, и надежды Зевальда в отношении меня были понятны. Он старался подпоить меня, но я ручаюсь за себя — выпивал, сколько мне было нужно, и шел спать». Отчаявшийся немец перевел Петрова в одиночную камеру в тюрьму Шавли, а затем отправил в концлагерь под г. Франкфурт. Тогда измученный матрос поступил так, как делали многие пленные: сделал вид, что его сломали, прекратил упорствовать, прошел курс обучения шпионской работе и был отправлен в Россию. А там явился в контрразведку и предложил начать двойную игру с целью борьбы с германскими спецслужбами.
Согласно распоряжению Начальника штаба Российского Верховного главнокомандующего от 26 января 1916 г. за № 314 против всех, возвращающихся из вражеского плена, возбуждалось дознание по вопросу о шпионаже и измене Родине. Надо отметить, что для большинства русских пленных формальное согласие на сотрудничество с иностранной разведкой создавало возможность возвратиться на Родину. После переброски в Россию, они тут же являлись в контрразведку и «сдавали с потрохами» своих вербовщиков, агентурные связи, известных им немецких шпионов на русской территории. С помощью одного из таких военнопленных был выявлен, например, немецкий разведчик Бауман (он же — Гофман, он же — Бротейгам). Удалось выяснить и его настоящее имя — Арнульф Брайтигам.
Волков Константин (отчество и год рождения не установлены).
Бывший сотрудник советской разведки.
Работал под прикрытием вице-консула в Стамбуле.
В сентябре 1945 г. явился в консульство Великобритании, представился заместителем резидента НКГБ и заявил, что принял решение о разрыве с СССР и желании переехать на Запад. Выражая готовность передать имеющуюся у него информацию английским спецслужбам, за что хотел бы получить паспорт для выезда на Кипр и 27 500 фунтов стерлингов (по сегодняшнему курсу — более 5 000 000 ф. ст.). Конкретизируя свое предложение, подчеркнул, что имеет в своем распоряжении сведения о советских агентах в Турции, а также о наличии советской агентуры в МИД и спецслужбах Великобритании. Один из агентов, по словам В., является руководителем отдела британской контрразведки.
Сотрудники английского посольства доложили о содержании беседы с В. послу М. Петерсону, который негативно относился к СИС (английская разведка). Он якобы заявил, что не допустит превращения посольства в шпионское гнездо. По этой причине о визите В. к англичанам было сообщено в Лондон только через две недели. Информация из Стамбула попала в руки сотруднику, который по функциональным обязанностям должен был этим заниматься — начальнику 9-го отдела контрразведки (коммунистические страны) К. Филби, суперагенту советской разведки. Последний сразу оценил грозящую ему опасность разоблачения, немедленно информировал об этом своего куратора — советского разведчика. В результате из Москвы в Стамбул была выслана оперативная группа, которой удалось вывезти В. и его жену в СССР.
В. за предательство был расстрелян.
Филби под разными предлогами вел следствие по делу В. медленно. В Стамбул прибыл только в конце сентября. Через английских дипломатов организовал запрос в советское посольство о В.
