НЭП был не только внутренней политикой господствующей в России партии, он оказал существенное влияние и на линию поведения на международной арене. Господствующей идеологией по-прежнему провозглашалась пролетарская, марксистская. И все же допускались отношения чрезвычайно тесного сотрудничества с буржуазными странами, из которых нищая Россия могла извлечь для себя какие-нибудь выгоды. Внимание устремлялось, в первую очередь, к державам, проигравшим в мировой войне — к Германии и Турции. Эти страны переживали экономический кризис и народы их испытывали глубочайшее унижение и ненависть к победителям, их правящий слой был заинтересован, как и большевистская Россия, в развале версальской системы, установленной державами-победительницами.
В Москве прекрасно понимали, что союз с буржуазными державами носит временный характер. Одним из свидетельств этому является записка Ленина (первая половина сентября 1920) швейцарскому коммунисту Жюлю Амбер-Дрозу, находившемуся в Москве на конгрессе III Интернационала.
«Я так часто повторял Троцкому, который наконец-то меня понял, что независимая Польша не представляет для нас большой опасности. Польша — это не Россия, и каково бы ни было ее правительство, оно не будет представлять опасности для нашей советской организации. Но мы решительно не можем разрешить, чтобы на юге России сформировалось буржуазное правительство, которое безусловно, станет полюсом притяжения для Украины и Центральной России, — это означало бы потерю столь ценных для нас источников продовольствия. Смертельную опасность для нас представляет Врангель, и его следует уничтожить любой ценой.
Польша — придет время, мы и так завладеем ею, впрочем, планы создания «Великой Польши» льют воду на нашу мельницу, ибо до тех пор, пока Польша будет их лелеять, Германия будет на нашей стороне. Чем сильнее будет Польша, тем больше будет ненавидеть ее Германия, а мы сумеем воспользоваться этой ее неистребимой ненавистью. Против Польши мы всегда сможем объединить весь русский народ и даже заключить союз с Германией, в то время как существование независимой южной России будет вызывать опасность для Советской России, будет постоянным фактором раздора и вечной неуверенности.
Я не питаю особой симпатии к Германии, но мне легче использовать ее, чем кого бы то ни было иного, если задета ее гордость. Как победитель она была нам полезна, ибо разрушила мощь царского режима и заразила коррупцией высшие сферы, ведь вообще в том, что касается коррупции, немцы — большие мастера. Как побежденные, они также нам полезны — полезно их пассивное сопротивление в выполнении мирных условий и их тайные планы, то состояние возбуждения и беспокойства, которые нужны нам для осуществления нашего революционного дела.
Германия всегда будет нам помощником и союзником, ибо горькое чувство поражения вызывает в стране волнения и беспорядки, и немцы надеются, что благодаря этому им удастся разорвать железный обруч, которым их сковал Версальский мир. Они хотят реванша, а мы — революции. Временно наши интересы совпадают. Эти интересы разойдутся, и немцы станут нашими врагами в тот день, когда нам захочется проверить, что именно возникает на пепелище старой Европы — новая германская гегемония или коммунистический союз Европы».
[67]
Вместе с некоторой коррекцией своей политики в Европе Советская Россия укрепляла связи с национально-освободительными движениями в колониальных странах. Особое внимание, как и прежде, было обращено на Восток — в Афганистан, Персию. Немаловажной в определении приоритетов восточной политики в двадцатые годы была роль Снесарева. После возвращения из Средней Азии он стал начальником вновь сформированной академии Генштаба, через два года превратившейся в Военную академия имени Фрунзе. В 1921 года пост начальника академии пришлось уступить Тухачевскому, но за Снесаревым оставалось руководство кафедрами и циклами. Генерал организовал Институт востоковедения, писал книги, статьи в журналы. В 20-е годы вышли его классические труды — «Афганистан», «Индия: страна и народ», «Введение в военную географию».
Активность России, ее влияние на страны Азии вызывала обеспокоенность правящих кругов стран Антанты, обладающих колониями на Востоке. Не случайно в торговом соглашении между правительствами Его Британского Величества и Правительством Российской Социалистической Республики (16 марта 1921 года), первом официальном соглашении между странами, специально оговаривалось следующее условие. «…чтобы Российское Советское Правительство воздерживалось от всякой попытки к поощрению военными, дипломатическими или каким-либо иным способом воздействия или пропаганды какого-либо из народов Азии к враждебным британским интересам или Британской Империи действиям в какой бы то ни было форме, в особенности в Индии и в Независимом Государстве Афганистане».
Через два года англичане попытались шантажировать советское правительство угрозой разрыва этого соглашения. Поводом послужили задержание советскими властями рыболовных судов Великобритании, а также ее поданных, занимавшихся шпионской деятельностью. 8 мая 1923 был обнародован меморандум Керзона, в котором в грубой и ультимативной форме Россия обвинялась в антибританской политике на Востоке. От нее потребовали извинений, освобождения английских шпионов и задержанных судов, а также отзыва советских представителей из Ирана и Афганистана. Потребовали даже выплатить компенсацию в связи с арестом и расстрелом английских шпионов в 1920 году. За рубежом развернулась шумная антисоветская кампания. Советское правительство отклонило ноту Керзона, заняв твердую и решительную позицию. Английское правительство через месяц вынуждено было отступить от своих претензий и уже в июне 1923 года признало всю переписку, связанную с нотой, законченной.
Так что Россия не обращала внимания на всевозможные указания из Лондона. Решая собственные задачи, она поддерживала своих геополитических союзников на Востоке — Иран, Афганистан, Ирак. В 1924 году советское правительство, к примеру, оказало военную помощь Афганистану, поставив ему стрелковое оружие и самолеты. В военно-учебных заведениях Ташкента прошла подготовку первая группа афганских военнослужащих. Так закладывалось боевое братство русского и афганского народов.
Уместно напомнить и еще об одном фронте. Речь идет о помощи туркам в борьбе с англо-греческой оккупацией. Ататюрк в период борьбы за власть и восстановление турецкого государства пользовался военно-финансовой поддержкой Советской России, которая пыталась в свою очередь использовать любые националистические выступления против Антанты. Почти все вооружение Закавказского фронта было передано Кемаль-паше. М. В. Фрунзе (кстати, непримиримый противник английской политики в Азии еще и в годы командования Туркестанским фронтом) во время пребывания в Анкаре (ноябрь 1921-январь 1922 годов) передал ему от имени Украины значительную сумму в золоте и оборудование для заводов по изготовлению боеприпасов и патронов.
Однако успехи Кемаль-паши объяснялись не только поддержкой России. В эти же годы начали складываться еще и особые отношения Турции и США. В 1919 году американская военная миссия под командованием генерала Харборда представила правительству выводы о необходимости подчинения Турции американскому диктату. И влиятельные лица из турецкой политической элиты были вовлечены в проведение проамериканской политики. Как только в январе 1924 года войска Кемаль-паши вошли в Константинополь, он порывает со всеми прежними своими союзниками, в том числе и с Россией. Выполняя взятые перед США обязательства, Турция все более и более втягивалась в орбиту геополитических интересов США, чтобы со временем стать проводником американской политики на Среднем и Ближнем Востоке. Впрочем, это всего лишь небольшой штрих к развернувшемуся в начале XX века геополитическому противоборству. И в этом противоборстве у России было бы значительно больше шансов на успех, если бы ее новые властители руководствовались не идеями в конечном итоге обанкротившегося марксизма-ленинизма, а прежде всего национальными и геополитическими интересами державы.
