8 мая 1923 г. британский дипломатический представитель в СССР Р. Ходжсон вручил заместителю наркома иностранных дел М. Литвинову яростную ноту Керзона. Произошел редчайший случай в истории дипломатии: ради «сокрушения» противника министр иностранных дел фактически раскрыл тот факт, что Интеллидженс сервис продолжало читать советскую дипломатическую переписку!
Опираясь на данные радиоперехвата, Керзон составил ноту, по своей силе, образно говоря, равную прицельному залпу эскадры британских линкоров. В документе иностранной державы приводились цитаты из самых секретных донесений советского полпреда в Кабуле! Раздел этой ноты, посвященный Афганистану, гласил: «Афганистан представляет еще более благоприятную территорию для таких (антибританских. — Ю.Т.) действий благодаря его близости к беспокойным племенам в индийской пограничной области. Советский представитель в Кабуле г. Раскольников отличился исключительным усердием. 17 февраля 1923 г. он известил советские власти в Ташкенте, что необходимо использовать все возможные средства «для того, чтобы усилить несомненно существующий кризис созданием разрыва между Афганистаном и англичанами», и что «немедленная доставка оружия и денег будет иметь огромное значение». Российский Комиссариат иностранных дел, несомненно, опознает следующее сообщение от 21 февраля 1923 г., которое им было получено от г. Раскольникова: «Я предпринимаю шаги, чтобы помочь Вазиристану, вероятно, в размере до 300 руб. и 10 ящиков патронов»; и дальнейшее сообщение от 17 марта, в котором г. Раскольников умоляет комиссариат не сужать его деятельность «по Индии и не сокращать экстраординарные расходы», так как это нанесет «непоправимый вред работе миссии в ее наиболее важной сфере». Эти экстраординарные расходы за год — с октября 1922 г. до октября 1923 г. — исчислялись г. Раскольниковым в ноябре 1922 г. в размере 80 000 кабульских рупий, в то время как все расходы миссии составляли 1 200 000 кабульских рупий.
Комиссариат иностранных дел также, несомненно, опознает полученное им из Кабула сообщение от 8 ноября 1922 г. следующего содержания: «Ваши инструкции относительно осторожности в нашей разведывательной и пропагандистской работе с точностью выполняются. Особое внимание обращается сейчас на район момандов, к северу от Пешавара, но в этом отношении мы не можем много сделать из-за недостаточности фондов».
Равным образом Комиссариат иностранных дел, вероятно, не забыл сообщения от 16 марта 1923 г. от Карахана, заместителя комиссара иностранных дел, г. Раскольникову, в котором он говорит: «Привезите с собой конкретное предложение относительно формы сотрудничества для оказания помощи племенам. От разрешения этого вопроса зависит вопрос о доставке оружия. Пожалуйста, сообщите нам Ваши соображения относительно формы сотрудничества, необходимой для обеспечения местного надзора над распределением оружия».
Эти сообщения проливают свет на недавние события в индийской пограничной области»
{265}. После приведения такой весомой доказательной базы Керзон потребовал от Кремля прекращения антибританских акций среди пуштунских племен и отзыва Раскольникова с поста полпреда в Кабуле.
Для спасения своей репутации в странах Востока СССР отверг это требование. Аманулла-хан также выступил в защиту советского дипломата и даже присвоил ему титул сардара. В итоге Ф. Раскольников остался в Кабуле, несмотря на все британские требования и угрозы, до февраля 1924 г. Таким образом, выждав некоторое время, НКИД, чтобы сохранить лицо, был все же вынужден убрать своего неудачливого представителя в Афганистане. Советская политика в этой стране стала еще более осторожной, а интриги среди пуштунских племен «независимой» полосы Британской Индии были сведены к минимуму. Англия доказала Москве, что способна эффективно пресекать любые попытки подорвать ее господство в Индии. Не будет преувеличением сказать, что британская сторона одержала победу в тайной войне, которая несколько лет шла в «афганском коридоре».
Глава 14. «Новая наступательная политика»
Все демарши британской дипломатии против политики СССР в Афганистане преследовали цель изолировать зону пуштунских племен от внешнего мира, чтобы горцы «независимой» полосы не могли получить вооружения и денег для борьбы против английских войск. Сотни тысяч пуштунских воинов, вооруженных современным оружием, были для колониальных властей Индии и навязчивым кошмаром, и реальной опасностью одновременно.
Для стабилизации ситуации на индо-афганской границе Англии пришлось принять срочные меры для стабилизации ситуации в полосе «независимых» пуштунских племен. Англо-советский договор 1921 г. в значительной степени ослабил «красную опасность» для Индии. Сразу после этого, не теряя времени, Англия приложила все силы для решения пуштунской проблемы с Афганистаном.
Для этого Великобритания заключила 22 ноября 1921 г. новый договор с Амануллой. В результате трудных переговоров, продолжавшихся в Кабуле 11 месяцев, Англии удалось заставить Афганистан согласиться с тем, что границей между Афганистаном и Индией останется «линия Дюранда». Однако афганцам удалось добиться от британской стороны определенных обязательств по сокращению военных карательных операций против приграничных племен. Фактически это означало, что Великобритания обещала не завоевывать территорию полосы «независимых» пуштунских племен. В статье № 11 англо-афганского договора говорилось: «Каждая из высоких договаривающихся сторон обязуется проявлять уважение и доброжелательное отношение к племенам, проживающим по обе стороны границы, и оповещать друг друга о каких-либо в будущем серьезных военных действиях с целью наведения порядка среди этих племен»
{266}.
Дополнительной страховкой для Афганистана от английских посягательств на зону пуштунских племен являлось письмо главы английской делегации на этих переговорах сэра Генри Доббса к министру иностранных дел Афганистана Махмуду Тарзи от 22 ноября 1922 г. Британский дипломат в нем довел до сведения афганского правительства тот факт, что «английское правительство питает самые добрые чувства в отношении этих племен и впредь намерено относиться к ним с большим великодушием при условии, что они воздержатся от грабежа британских подданных»
{267}.
Договор, который, несмотря на все оговорки, вновь отдавал племена «независимой» полосы под власть ненавистных «инглизи», был негативно воспринят многими влиятельными афганскими политическими и религиозными лидерами. Сам Аманулла-хан считал подписание этого договора вынужденной мерой, хотя Великобритания в нем и признала Афганистан независимым государством. Перед отъездом Г. Доббса в Индию эмир прямо заявил английскому дипломату: «Нет сомнения, что наши отношения являются не дружественными, а скорее отношениями знакомых или соседей. Вы никогда не должны думать, что Афганистан будет вашим другом, пока вы унижаете остальной мусульманский мир, или жители Афганистана будут спокойно смотреть на то, как вы попираете священные исламские ценности. Да и в Индии вы должны подумать над своими акциями»
{268}. Разумеется, последняя фраза Амануллы прежде всего относилась к будущей политике Англии в зоне пуштунских племен.
