Может показаться, что вопрос о помощи в форме идеологического руководства и пропагандистской поддержки не вызывает никаких сомнений. Кажется бесспорным, что КПСС сразу после попытки захвата власти коммунистами в другой стране окажет разного рода поддержку на словах, включая пропаганду, через свои органы прессы и дипломатическую поддержку со стороны советского государства. Этот вид моральной поддержки, в отличие от материальной помощи, очевидно, было бы легко и дешево предоставить. Наши рассуждения о том, что такая помощь последовала бы вскоре, полностью подкрепляются материалами Коминтерна. В данном случае, кажется, не возникает никакой проблемы.
Но когда помощь означает возможную поставку со стороны КПСС персонала, военного оборудования или даже вооруженных сил? В литературе Коминтерна нет никаких четких обязательств об обеспечении такой помощью со стороны КПСС либо против контрреволюционных сил в пределах рассматриваемой зарубежной страны, либо в случае интервенции этой страны любыми капиталистическими государствами. Отсутствие в материалах Коминтерна каких-либо определенных гарантий практической помощи со стороны СССР можно теоретически объяснить тремя факторами: 1) отношения СССР с другими суверенными государствами были бы подвергнуты серьезной опасности при наличии явной гарантии практической помощи иностранным коммунистическим партиям, даже простая устная поддержка КПСС иностранных коммунистов создала бы достаточно проблем; 2) явные гарантии были не нужны, поскольку все коммунисты понимали, что КПСС в любом случае попробует оказать всю возможную помощь; и 3) никакое всеобъемлющее решение никогда не принималось КПСС.
Решить проблему поддержки КПСС попыток зарубежных коммунистов захватить власть можно по-другому. Можно задать вопрос, что препятствует КПСС использовать вооруженные силы СССР для помощи коммунистическим восстаниям в других странах. Единственное серьезное препятствие заключалось в том, что КПСС в этом случае грозила опасность потерять контроль над Советским Союзом. Если воображаемая «родина» мирового пролетариата могла бы быть подвергнута серьезной опасности из-за оказания такой помощи, то КПСС могла бы воздержаться от предоставления любой помощи, за исключением моральной поддержки. Если бы последствия отправки некоторой части советской военной машины, с тем чтобы оказать помощь коммунистам в захвате власти в другом месте, привели бы к войне между СССР и главными капиталистическими государствами, с одним или более, то очевидно, что риск надо было бы просчитать тщательно. Кроме вопроса о возможном военном разрушении и поражении, даже риск потери симпатии и поддержки со стороны определенных стран мог бы удержать КПСС от прямого практического вмешательства в революцию в другой стране.
История демонстрировала примеры советской готовности использовать свои вооруженные силы для установления сочувствующих режимов. В 1918 – 1921 годах были предприняты попытки, некоторые из которых оказались успешными, другие неудачными, по созданию коммунистических режимов на окраине Советской России. В 1921 году полки Красной армии вторглись в отдаленные области Тувы и Внешней Монголии, установив коммунистический контроль, который сохраняется до сих пор. Еще раз, во время первой Русско-финской войны в 1939 – 1940 годах, недолго просуществовавшее марионеточное Финское коммунистическое государство было построено в Териоки, около советской границы и за военным фронтом. И в 1939 и 1940 годах, в соответствии с нацистско-советским пактом (пактом между СССР и Германией), СССР насильственным путем занял обширные области приграничных территорий в Восточной Европе (части Польши, Балтийских государств, Бессарабии и Буковины).
Коминтерн постоянно выражал одобрение тому, что советская сторона использовала эту силу. Например, статья в журнале Коминтерна по случаю десятой годовщины национально-революционного движения в Туве с одобрением ссылалась на поддержку, оказанную советской Красной армией в 1921 году для свержения феодального порядка24. В другой статье упоминалось об оказанной в «последнюю минуту» помощи вооруженными силами по обучению финских революционеров в 1918 году «русскими добровольцами»25. Различные объяснения, данные в материалах Коминтерна, советского вторжения в Польшу в сентябре 1939 года включали, как мы уже видели, аргумент о том, что действия советских вооруженных сил были продиктованы интересами социализма, так как «реакционное» польское правительство эксплуатировало миллионы «трудящихся». Этот аргумент соответствовал терминологии мировой коммунистической революции. Безусловно, давались и другие объяснения. Сообщение в «World News and Views» подчеркивало желание СССР защитить белорусские и украинские меньшинства «от ужасов нацистского вторжения»26. Официальное объяснение Молотова в том же самом выпуске «World News and Views» было несколько иным. Молотов ссылался на крах польской власти и на потребность защитить меньшинства от последствий общественного беспорядка. В декабре 1939 года марионеточное коммунистическое правительство Финляндии в Териоки, в своей объявленной программе призывало финнов свергнуть финское правительство в Хельсинки с помощью советской Красной армии в роли «освободительницы»27.
Должна быть упомянута здесь советская помощь лоялистам во время гражданской войны в Испании. Несмотря на общепризнанные ближайшие цели, согласно которым такая помощь должна была быть использована для поражения фашизма и создания демократии «нового типа», желаемый результат сильно бы улучшил положение Коммунистической партии Испании и увеличил бы ее способность перевести испанскую революцию на «более высокую» стадию. Советская помощь на самом деле неизмеримо увеличила влияние испанских коммунистов во время гражданской войны28.
В свете исторических свидетельств использования советских вооруженных сил для расширения сферы коммунистического влияния и благоприятного отношения, выраженного в литературе Коминтерна к этим событиям, кажется, безошибочно можно сделать вывод о том, что недостаток частых и явных гарантий практической помощи КПСС не означал бы отсутствие намерений и/или готовности оказать такую помощь, если риск не был бы слишком велик.
В случае нападения одной или более капиталистической страны на СССР имеющиеся в материалах Коминтерна свидетельства более чем убедительно говорят о том, что СССР не намеревался удовлетвориться простым поражением власти, но будет также стремиться к свержению капитализма во вражеской стране. Коминтерн снова и снова говорил партиям – секциям Коминтерна, что одно из их самых главных обязательств – защита СССР. Такая защита означала, что коммунистическая партия страны, напавшей на СССР, обязана была начать гражданскую войну против буржуазии своей страны с целью свержения правителей-капиталистов29. В таком случае вооруженные силы СССР станут союзниками коммунистов в их усилии захватить власть. В 1935 году немецкий коммунист Вильгельм Пик, заявляя, что советская Красная армия в мирное время служила «исключительно для защиты советских границ», добавил, что в случае нападения Красная армия начнет наступательную войну с вражеской страной. Ее победа означала бы освобождение «трудящихся от фашизма, капиталистической эксплуатации и войн; это также означало бы установление советской власти»30.
Подобное утверждение можно найти в анонимной статье под заголовком «Армия мира, культуры и победоносного социализма», опубликованной в информационном листке Коминтерна в феврале 1939 года31. В случае агрессии против СССР, как утверждается в статье, Советский Союз вел бы наступательную войну, в которой «советские люди применят вооруженную силу для помощи рабочим и простым людям страны-агрессора для свержения фашистского рабства, которое они так сильно ненавидят». Другой пример – утверждение лидера немецких коммунистов Эрнста Тельмана, заявлявшего в 1931 году о том, что «антисоветская война может привести и приведет только к свержению Гинденбургской Германии, к созданию социалистической советской Германии»32.
