…В конце концов, видя такую несгибаемость и настырность «пациентки», бабоубежище сдалось и отпустило ее с миром. Заправители секты просто испугались, ведь героиня могла запросто начать рассказывать клиентам, что их речи попадают не только в уши психологам, но и транслируются прямиком в органы. И потом могут быть использованы против них же.
Читатель может задать вопрос: в чем же причина такой подозрительной любви Департамента SS к общественной организации. Она проста – бабки. Дом независимости финансируется следующим образом: две три всех денег в бюджет бабоубежища поступает по разнарядке DSS через Департамент здравоохранения, треть – от частных пожертвователей. В течении года Департамент SS перечислил «борцам с насилием» 13 миллионов долларов. Вот за что идет борьба! Вот в чем причина любви к насилию! Насилие кормит борцов с насилием. Именно поэтому борцы и выискивают это насилие там, где его нет, выкручивая руки судам и властям, ломая людские судьбы.
А вы думали, в бабоубежищах работают голозадые фанатички? Возможно, все и начиналось с фанатичек. Но теперь фанатичные профборцы с мужской тиранией ездят на «Лексусах» и пилят бабки, откатывая Департаменту SS, который поставляет им клиентуру. Больше клиентуры – больше финансирование. Отсюда приписки, искусственное раздувание статистики жертв… Отличный симбиотический бизнес – DSS + Дом независимости!
Нашей героине еще повезло. Обычно, если женщина начнет артачиться, DSS через суд лишает ее родительских прав. Причем настаивать в суде на необходимости этой меры соцработники будут с помощью следующих аргументов:
1) женщина посещала убежище, а значит, обстановка в семье далека от нормальной (при этом сам же Департамент и вынудил ее туда пойти под угрозой киднеппинга);
2) женщина получила ограничительный ордер на мужа (сам же Департамент заставил женщину добиться этого ордера по угрозой того же).
Впрочем, иногда женщина может отделаться малой кровью: ее не лишают детей при одном условии – если она разведется с мужем. Вот как об этом пишет наша героиня, навидавшаяся видов в SS: «Женщинам приказывают бросить мужей даже при полном отсутствии реального домашнего насилия или плохого обращения со стороны мужа. Им велят не позволять отцам видеться с детьми – в противном случае DSS снова выдвинет обвинение в плохом отношении к детям. Женщинам приказывают покинуть дома и порвать все контакты с друзьями».
Последнее нужно, чтобы окончательно вырвать женщину из привычного круга, лишить всех прежних зацепок и превратить в послушное орудие. Оказавшись в пустоте, женщина понимает, что надеяться ей, кроме как на своих мучителей из DSS, больше не на кого. И для того чтобы получить кров над головой, продуктовые талоны, медицинскую помощь, наличные деньги, она должна утверждать, что была жертвой домашнего насилия. В противном случае она окажется на улице (если ты не жертва, что тебе делать в убежище?) И разумеется, в этом случае детей из гуманных соображений у нее отберут (не могут же дети жить на улице!)
…Бог весть, сколько по всей Америке матерей сейчас разлучены со своими детьми и сколько плачущих детей оказались в сиротских приютах только ради того, чтобы работники бабоубежищ, созданных феминистками, продолжали кататься на своих «Лексусах»…
Карфаген должен быть разрушен.
Кто кого бьет?
И все-таки, несмотря на свою грандиозную раздутость, именно тема домашнего насилия является одной из главнейших в системе доказательств необходимости существования сексизма (радикального феминизма). Особенно в России, где других тем практически нет.
Помню, на передаче «К барьеру», где я ругался с Машей Арбатовой по поводу половых квот в парламент, она напирала именно на домашнее насилие. Логика атаманши отечественных феминисток была такова: раз женщин бьют в семье, значит, нужно, чтобы в парламенте их было 30 %. Связь уловили? Я тоже. Но такова уж женская логика. Очень хорошо по этому поводу пошутила екатеринбургская газета «Красная бурда»:
«Логика – мужская наука о законах мышления. По мнению женщин, логика является лженаукой, потому что:
1) забыла почему,
2) ну и что тут такого?
3) ты меня совсем не любишь!
4) ы-ы-ы (плачет)».
Возможно, предполагается, что если в парламенте будет 30 % депутатов с женскими половыми признаками, все алкоголики, маргиналы и прочие обитатели дна, лупцующие без продыха своих лохушек, вдруг устыдятся, бросят пить, найдут высокооплачиваемую работу, купят галстуки и станут торговать акциями на бирже… А может быть, Арбатова со присными думают, что, придя в парламент, женщины сразу примут очень-очень строгий закон про то, что мужьям и сожителям бить своих баб отныне напрочь запрещено. И тогда все алкоголики, маргиналы и прочие обитатели дна отыщут себе другое занятие, бросят пить, найдут высокооплачиваемую работу, купят галстуки и станут торговать акциями на бирже… Выбирайте любой вариант. Они оба отличные. А главное, реально осуществимые.
Но вернемся в грёбаную Америку, откуда на нас набегают мутные волны человеконенавистнических теорий.
Жили-были дед и баба («старшие граждане» на новоязе). Два американских немолодых человека, супруги. Занимались всякой херней, благотворительностью, сочувствовали феминизму. А потом вдруг написали и разослали широко-широко следующий текст:
«Мы посылаем это сообщение средствам информации, представителям закона, уполномоченным по законам о семье и тем людям и организациям, кто имеет дело с насилием в семье, в надежде, что мы можем исправить серьезное недоразумение относительно этой очень важной проблемы.
Мы работали над проблемой семейного насилия в течение нескольких лет. Один из нас – учредитель местного женского убежища. Мы спонсировали необходимые акции для нашего убежища, чтобы привлечь внимание средств информации. Но с тех пор как мы начали издавать научные исследования о насилие в семье, женские убежища стали возвращать наши пожертвования и инициировали кампанию против нас…»
Отчего же так агрессивны стали бабоубежища к двум благодетелям, издающим на свои деньги научные отчеты? А оттого, что старички стали публиковать данные официальной статистики и научных исследований (мы с вами помним, что феминистические отчеты ничего общего со статистикой не имеют; мы с вами знаем, что есть наука и есть «женские науки»).
Старички-боровички, помимо благотворительности, занимались консультированием по вопросам семьи и брака. И жена вдруг однажды обратила внимание, что, вопреки генеральной линии партии, в конфликтных ситуациях в семье чаще всего виноват не муж, а жена. Она поделилась своими наблюдениями с супругом. Быть того не может, ответил Сэм, в газетах же ясно написано: виновен всегда мужчина. Тебе, дорогая, наверное, кажется. Ты переутомилась. Пойди отдохни.
Вместо отдыха тетушка пошла к своему архиву, перерыла записи последних лет и обнаружила ту же странность: в большинстве конфликтов виновны женщины. «Этого не может быть, – сказал муж. – Это противоречит науке. Нельзя судить по такой маленькой выборке».
