Первый погром ни к чему не привёл. Тогда погромы начали повторяться. Полиция была бессильна (повторюсь, власть де-факто – у сторонников социал-феминизма). В результате этого прессинга уважаемое и работающее по закону заведение было вынуждено переехать под давлением действовавших незаконно боевичек.
В разных интервью руководители этого бандформирования не устают повторять, что они, «хотя и феминистки, но умеренные, не радикалы». Представляете, на что способны неумеренные?..
Это, кстати, ещё не все подвиги «умеренных». Через некоторое время то же самое преступное формирование устроило дебош в здании Театра драмы на проходившем там конкурсе красоты…
А началось всё с визита старой лесбиянки-теоретика Дворкин. С её теоретических разглагольствований. Долго ли подстрекнуть малоумных фанатичек на скверное дело?..
Членовредительство
История была громкая. Во всём мире о ней писали. Американка мексиканского происхождения Лорена Боббит так устала от сексуальных утех со своим белым мужем, что когда тот заснул, взяла да и отрезала ему член кухонным ножом. Вы наверняка помните эту историю. Помните, верно, и чем она закончилась…
Америка ахнула. Интеллигенция рукоплескала мексиканке, бурно поддерживая смелую женщину, таким оригинальным образом выступившую против гнёта, засилья, насилья, эксплуатации, хренации… в общем, всего того адского, что несут в себе эти грёбаные белые мужчины.
Был суд. Как водится, с присяжными. Адвокат блистал красноречием. Под окнами бродили демонстрации феминисток. Присяжные полностью оправдали преступницу. Этот день навеки стал праздником для всех американских феминисток. Ибо теперь стало можно. В Америке ведь прецедентное право…
Не оправдать мексиканку было нельзя: уж такая атмосфера царит в американском обществе.
И вот тут я считаю своим долгом сделать небольшое отступление – совершить, так сказать, экскурс в совсем другую страну и совсем другое время. Просто возьму и авторской волей проведу историческую параллель. Кому не нравится слово «параллель», воспримите этот экскурс просто как иллюстрацию типа «вот бывают же такие схожести!..».
13 июля 1877 года петербургский градоначальник генерал-адъютант Федор Трепов распорядился высечь одного из нарушителей порядка в доме предварительного заключения. Высекли.
Минуло лето. Минула осень. Практически прошла зима. И вот 24 февраля, то есть больше чем через полгода после означенного неприятного события, в кабинет к генералу вошла заранее записавшаяся на приём девушка среднего роста с прической «а-ля училка» – с гладко забранными назад волосами. В журнале предварительной записи девушка значилась под фамилией «Козлова».
Обычная «серая мышка». Одетая в серый длинный бурнус с фестонами (убей меня Бог, не знаю, что это такое, но так девушку описывают современники), с серыми глазами и бледно-серым некрасивым лицом. Войдя к генералу, мышка достала револьвер и шарахнула в Трепова.
Её настоящее имя, как вы уже поняли, Вера Засулич. Она действительно была по образованию учительницей. На момент совершения преступления ей стукнуло 27 лет, и она никогда не была замужем. По той эпохе – старая дева. Даже очень старая. К моменту покушения Засулич была уже рецидивисткой – успела и отсидеть, и в ссылке чалилась: боролась девушка за революционные идеи. Кстати, обратите внимание не только на её «стародевство», но и на партийные клички Засулич – Старшая сестра, Тётка… А теперь угадайте, куда она стреляла? Пуля попала Трепову «в область таза».
…Вот так, мышка пробегала, хвостиком махнула, и яйцо градоначальника едва не разбилось…
Выпоротого по приказу Трепова арестанта Засулич лично не знала, с момента порки прошло, как мы уже выяснили, более полугода, то есть аффектом и возмущением стрельбу Засулич объяснить никак нельзя.
Тем не менее, интеллигенция рукоплескала террористке. На судебном процессе адвокат Александров блистал красноречием:
– Господа присяжные заседатели! Не в первый раз на этой скамье преступлений и тяжёлых душевных страданий является перед судом общественной совести женщина по обвинению в кровавом преступлении. Были здесь женщины, смертью мстившие своим соблазнителям; были женщины, обагрявшие руки в крови изменивших им любимых людей или своих более счастливых соперниц. Эти женщины выходили отсюда оправданными. То был суд правый… Те женщины, совершая кровавую расправу, боролись и мстили за себя. В первый раз является здесь женщина, для которой в преступлении не было личных интересов, личной мести, женщина, которая со своим преступлением связала борьбу за идею… Как бы мрачно ни смотреть на этот поступок, в самих мотивах его нельзя не видеть честного и благородного порыва. Да, она может выйти отсюда осуждённой, но она не выйдет опозоренною, и остаётся только пожелать, чтобы не повторялись причины, производящие подобные преступления, порождающие подобных преступников…
Присяжные оправдали Засулич вчистую. «Осудить было невозможно», – писал один из современников: такая уж была атмосфера в обществе. В высшем свете тогда барышни передавали из рук в руки не стишки про амуры, а рукописные прокламации:
Грянул выстрел – отомститель,
Опустился божий бич,
И упал градоправитель,
Как подстреленная дичь!
Решению окружного суда рукоплескали купцы, дворяне, банкиры, писатели, журналисты, студенты, преподаватели, фабриканты… Даже лицейский друг Пушкина – старенький князь Горчаков радовался решению суда, как ребёнок. «Это похоже на предвозвестие революции», – писал Лев Толстой, зеркало наше…
Вся «умственная прослойка» нации была о ту пору поражена вирусом революционности. Вот как характеризовал эту прослойку министр внутренних дел Плеве: «Русская интеллигенция имеет одну… особенность: она принципиально и притом восторженно воспринимает всякую идею, всякий факт, даже слух, направленные к дискредитации… власти».
Чуть отвлекаясь, скажу, что американская интеллигенция, ввиду своей узконаправленной образованности и вытекающей отсюда наивности, тоже чрезвычайно подвержена влиянию околовсяческих идей, будь то феминизм, повальная борьба с холестерином или семейным инцестом. Словно гриппом страну поражает! Прошла статья в какой-нибудь «Нью-Йорк Таймc», понравилась людям мысль, подхватили СМИ и, глядишь, уже вся страна с чем-то оголтело борется. Как китайцы с воробьями.
Есть в Америке и свои Говорухины – жирный Майкл Мур, например, – писатель и кинодокументалист. Белая интеллигенция обожает этого белого борца с белым расизмом и по совместительству – радетеля за мораль и нравственность. Зачитывается им, как наша интеллигенция зачитывалась разоблачительным «Огоньком» времён Коротича. Книги жирного раскупаются миллионными тиражами, а его фильм, разоблачающий Буша, удостаивается Оскара. Вот же ситуация! Америка воюет в Ираке, Мур снимает о президенте своей воюющей страны фильм-разоблачение. Интеллигенция рукоплещет: «Буш ко-зел! Буш ко-зел!..».
У нас тоже подобное бывало – в 1905 году русская интеллигенция отправляла телеграммы японскому императору, поздравляя его с победой над царской Россией.
