Крикун вышел из магазина. Несёт коробку и пакет. Всё в левой руке. Можно, конечно, и в это время его атаковать. Это даже удобно, когда одна рука занята. Но Дым Дымыч не успевает – это видно сразу. Крикун открывает дверцу заднего сиденья, и бросает в салон то, что он принёс... Бросает небрежно. Оно и понятно. Он делал отвлекающие покупки. Обеспечивал необходимость появления здесь. Всё правильно... С головой дружит... Не докажешь, что напарник пытался взорвать Доктора. Единственное доказательство – телефонная трубка.
Не дать времени на стирание номера!
Крикун хлопает задней дверцей заднего сиденья. Замок в дверце барахлит. Потому так хлопает. Дурак... Только больше разбивает... Машины надо уважать... Ангел морщится. И сворачивает с тротуара на тропинку. Ему к правой дверце. Прямым путём.
Три шага до машины... Пассажир смотрит на Ангела прямо. Понимает, идут к нему...
Крикун садится на водительское место. Дым Дымыч тоже подходит к «Фронтере».
Дальнейшие действия синхронны и даже комичны. Спецназовцы не видят один другого, каждый занят своим противником, но действуют одинаково. Резким рывком открываются дверцы. С двух сторон звучит одно и то же слово: «Привет». Встречный короткий взгляд, противостояние взглядов, понимание ситуации, и зеркальные действия водителя и пассажира. Водитель бьёт с правой руки, пассажир с левой. С разворота удар кажется более весомым. Но в сидячем положении трудно ударить с чувством. Дым Дымыч и Ангел свободно делают по шагу в сторону, не выпуская дверные ручки, и тут же хлопают своими дверцами, зажимая руки противников. Далее следуют одновременные захваты за рукав, дверцы прижимаются плечами, а руки ломаются. И два одновременных вскрика из машины. Затем рывок, пассажир и водитель вываливаются с сиденьев и оказываются в лежачем положении. Через секунду оба – без пистолетов.
Рядом останавливается «Газель» с «альфовцами». Дело завершают парни в камуфлированном кевларе.
– Трубку... «Сотовик»... – требует Ангел, наблюдая за обыском стоящего на четвереньках пассажира.
Ему передают трубку...
Начинается предварительный обыск машины. И сразу же находят две тротиловые шашки.
– Вот и улов... – говорит широкоплечий майор со щегольскими усиками.
Ангел тем временем нажимает на кнопки, ищет неотвеченные номера. Таких нет... Просматривает номера отвеченные. Последний звонок... Проверка времени звонка... Взгляд на часы... Совпадает...
Но на звонок ответили. Значит – промашка...
3
Больше всего от ползанья по узким проходам достаётся локтям и коленям. И столько этих проходов отмерено «червячьим шагом», что локти и колени ноют не переставая. Сохно знает за собой привычку относиться к неудобствам хладнокровно, с усмешкой. Молчат и солдаты-десантники, но майор слышит за спиной их вздохи, которыми обычно гасятся стоны. И всё же передвигаются.
Тесный лаз, ведущий из колодца, в который Сохно едва не свалился, выводит их в другой колодец, отличный от первого. Проход камнем не завален. И сам колодец не такой глубокий – не больше полутора метров. Только верхнее отверстие очень узкое – перевёрнутая воронка. Майор осторожно высовывает из верхнего отверстия голову, осматривается так, словно умеет видеть в темноте. И только после этого вытаскивает наружу фонарь одного из десантников – собственный работать отказался.
Этот колодец не в проходе. Этот в большом зале. Но у самой стены, крутым срезанным отвесом, идущим чуть в сторону и даже намного выше уровня основного пола. На монолитном уступе. Чтобы найти этот выход, необходимо знать о его существовании.
Осмотрев зал под лучом фонаря, майор, змеёй извиваясь, выбирается на уступ, светит под него и тут же спрыгивает на пол. Крупных камней поблизости нет, тогда как чуть дальше их достаточно. Очень похоже на то, что кто-то постарался, приготовил «посадочную площадку». Камни перетаскали... Для чего? Только для того, чтобы не переломать ноги при приземлении. Ясно и другое – проходом кто-то готовится воспользоваться. И необязательно быть академиком семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто хочет это сделать. Сохно догадался. И потому поднял фонарь, осветив солдат, которые только ещё выбрались на край уступа.
– Заминируйте колодец. Так, чтобы весь выход завалило. Фугасик... Три шашки на этот туннель не жалко. Взрыватель от камня, которым выход прикроете...
Десантники дело сделают. Майор уже дважды доверял им такую работу и убедился, что навыки у них хорошие и аккуратность парни дома не забыли. И потому он с чистой совестью может заняться последними пометками на карте. Пометки наносятся цветными карандашами. Для различных видов обозначения – разный цвет. Если не знаком с системой знаков, ничего в карте не поймёшь.
– Товарищ майор, можете проверять... Готово! – говорит солдат с уступа, когда Сохно заканчивает работу.
– А надо проверить? – интересуется Сохно.
– Как хотите. Мы хорошо сделали. Аккуратно...
– Верю... Сами в последний раз проверьте и – ко мне!
Десантники спрыгивают через две минуты. Значит, основательно проверили.
– Вперёд! – командует майор. – Строевой шаг отставить...
Как хорошо, оказывается, просто идти... Даже под землёй. Идти, а не бегать на четвереньках... И сразу забывается, как только что невыносимо ныли при каждом движении колени и локти. Шаг теперь лёгок и пружинист, никакой усталости не чувствуется.
Обследовав большую пещеру, группа выходит в какие-то узкие проходы, большинство из которых заканчивается тупиками. Майор каждый тупик тоже заносит в карту. Отсутствие прохода – это, естественно, точно такая же информация, как откровенный дорожный указатель. Сохно опять идёт первым, обходясь без фонаря. Им попался длинный проход, имеющий множество боковых ответвлений. Но майор, посмотрев на часы, показал рукой направление – вперёд. Середина ночи. Отряд подполковника Разина должен уже выйти на огневой рубеж. Скоро начнётся атака на лагерь Азиза. Пора группе собираться...
И тут посторонние звуки доносятся из бокового ответвления. Сохно замирает, прислушивается. Членораздельных слов разобрать не удаётся, но явно идут какие-то разговоры или даже крики... Словно там – схватка. Майор делает знак рукой. Замирают за спиной десантники. Без команды гаснут в их руках фонари. А майор уже устремляется вперёд, на звук, только каким-то чудом не спотыкаясь в этой кромешной темноте. Однако такое движение по силам только ему одному. Один из десантников спотыкается и падает. Автомат ударяется о каменную стенку. Звук удара отчётливо разносится по переходам. Шум вдали стихает.
Сохно замирает. Минуту стоит, прислушиваясь. Наконец, шёпотом даёт команду:
– Включить...
Теперь они идут со светом, но уже без спешки. Стараются ступать неслышно. Трижды Сохно вполголоса пытается наладить связь через «подснежник». В ответ слышит только помехи.
– Товарищ майор, это, наверное, наши были... – говорит десантник в крутую майорскую спину.
