Был перебит весь московский гарнизон, как перешедший на сторону восставших, а также в процессе грабежа погублено великое множество гражданских жителей. Город взят и опустошен.
Что же произошло дальше? Войско Тохтамыша рассыпалось окрест, грабя мелкие городки. Надо же вознаградить солдат за ратный труд. Татарские отряды, как отмечает летопись, «ходили к Звенигороду и к Юрьеву, а иные к Волоку и к Можайску, а другие к Дмитрову». Ходить ходили, но взяли ли и пограбили ли, неизвестно. А вот про Переяславль хронист особо сообщает: туда Тохтамыш отправил «иную рать», город был взят, разграблен и сожжен. Почему? Не потому ли, что на переяславском столе сидел отец Остея?
Теперь посмотрим на тот отряд татар, который пошел на восток от Москвы, к Волоку Ламскому. Этому отряду не повезло. Он неожиданно наталкивается на немалое русское войско, во главе которого стоит двоюродный брат Дмитрия Донского князь Владимир Андреевич. Он вместе с Донским бился на Куликовом поле против Мамая, братья вместе принимали поздравления Тохтамыша с победой. Что же он делает в здешних лесах с войском? И что происходит дальше, после столкновения татарского отряда с русскими? Летопись описывает произошедшее весьма характерно: «Князь же Владимир Андреевич стоял с полками близ Волока, собрав силы около себя. И некие из татар, не ведая о нем и не зная, наехали на него».
Вот тот самый случай, когда впору воскликнуть: «Ты на кого наехал!?» Ибо наехали татары, как говорят уголовники, рамсы попутав, абсолютно без понятия: «не ведая о нем и не зная». Произошла короткая стычка, в которой татары были отброшены и бегом кинулись обратно к Тохтамышу с докладом. Что же сделал хан? Велел собраться и отомстить наглому войску, которое осмелилось напасть на имперских воинов? Нет. Узнав, чье это было войско, и, поняв из доклада, что стычка произошла по незнанию, случайно, Тохтамыш разворачивается и спокойно уходит обратно в Орду. Он не идет биться с Владимиром Андреевичем. Он сделал в Москве все, что должен был, и он уходит. Потому что Владимир Андреевич — союзник Дмитрия Донского, а значит, и его, Тохтамыша.
И тут возникает сразу несколько вопросов:
— Что делает Владимир Андреевич с войском под Волоком, если его вотчина — Серпухов? Почему он не дома?
— Отчего Тохтамыш, идя на Москву, взял штурмом и разорил Серпухов? Зачем он разорил город своего союзника?
Попробуем ответить. У Тохтамыша в его противостоянии против Мамая два союзника — Дмитрий Донской и Владимир Серпуховской. Теперь обоих в их родных городах нет. Они покинули свои пенаты. И оба города Тохтамыш разрушил. А когда бойцы Владимира Серпуховского случайно посекли его воинов, хан не стал мстить, проглотил. На какие мысли это наводит?
Заговор против Дмитрия Донского не мог, естественно, не касаться и его преданных подвассальных, придерживающихся той же проордынской идеологии. Значит, восстание было не только в Москве, но и в Серпухове. Москва охвачена восстанием, князя Дмитрия в городе нет, он собирает войска. Серпухов, как мы только что допустили, также охвачен восстанием, князя серпуховского в городе тоже нет. Только он не собирает войска. Он во главе войска стоит под Волоком. Просто «стоит», как пишут летописцы. Никуда не идет. Зачем стоит? И почему именно там?
А давайте вспомним, что восставшие москвичи ждали прихода какого-то войска. Восстание было пролитовским, значит, войско могло прийти только с запада. Вот его-то и караулил серпуховской князь Владимир Андреевич, стоя к западу от Москвы. По сути, он прикрывал Тохтамыша, пока тот разбирался с Москвой.
Разобравшись с Москвой и подавив мятеж самым жестоким образом, хан развернулся и пошел домой. Через рязанские земли. Нещадно грабя при этом: «Захватил землю Рязанскую и огнем пожег». Удивляться этому не стоит, если вспомнить, что рязанский князь Олег был врагом и Тохтамыша, и Дмитрия Донского — к Куликову полю он спешил, чтобы биться на стороне Мамая, но, как известно, опоздал. Тохтамыш расправился бы с Рязанью еще по пути в Москву, если бы не так торопился. Но вот после сделанного дела он уже не был связан временем и вовсю оттянулся на Рязанщине.
А что сделал Дмитрий Донской, вернувшийся к Москве с войском и увидевший великое опустошение? Официально-парадная версия истории говорит нам, что нашествие Тохтамыша было обычным татарским нашествием на Русь. Тогда прибывший из Костромы с войсками Дмитрий вместе с братом Владимиром и его ратью, наверное, объединились и погнались за Тохтамышем, чтобы свернуть негодяю башку? Нет! Дмитрий идет воевать Рязань! И довершает разгром, который не закончил Тохтамыш: «Князь Дмитрий послал свою рать на князя Олега Рязанского. Олег же со своей дружиной едва убежал, а землю Рязанскую всю захватили и пусту сотворили — пуще ему было, чем от татарских ратей». Дмитрий Донской, как видим, вместе с Тохтамышем громит Рязань! Одно дело ребята делают. Причем Донской еще пошибче Тохтамыша: пуще Олегу Рязанскому было от Дмитрия, чем от татарских ратей!
Вот такая история. Или, точнее говоря, версия. Слово «версия» смущать не должно, поскольку любой взгляд на историю, тем более такую давнюю, есть не что иное, как трактовка событий. И приведенная мною трактовка объясняет все или почти все странности и непонятки произошедшего не в пример лучше официально-парадной версии, в которой Дмитрий Донской значится спасителем Руси от Орды на поле Куликовом. Правда, после своего «спасения» Русь продолжала исправно платить Орде дань; Тохтамыш, поздравивший Донского с победой над Мамаем, вскоре зачем-то пришел разорять Москву, из которой отважный спаситель отечества трусливо сбежал в Кострому, а защищал столицу пришлый князь-литвин, незнамо как в ней оказавшийся (я лично читал предположение одного традиционного историка о том, что Остей, возможно, приехал в Москву… просто в гости к родственникам); затем Дмитрий громит рязанского князя, которого только что погромил Тохтамыш… Вы вольны выбирать любую версию, важно только, чтобы вы знали: у вас есть выбор. И этот выбор у вас никто не вправе отнять.
Глава 4
В жмых
Теперь, развалив или, по меньшей мере, подорвав фундамент пары основополагающих державных мифов русского сознания, самое время взять в руки лупу и внимательно рассмотреть, как же власть в России порабощала народ, формируя то, что за границей часто называют «загадочной русской душой».
Во время вышеупомянутого мятежа на Москве не раз звенел вечевой колокол. Тверская летопись говорит об этом прямо: «Люди сташа вечем, митрополита и великую княгиню ограбили и едва вон из города отпустили». Вече было в Древней Руси вполне распространенным и привычным политическим инструментом народной демократии. Потом оно было задавлено властной вертикалью.
Мы помним, что в начале становления нашего отечества было две Руси. Городская Русь пришлых скандинавских оккупантов и постепенно покоряемый океан лесной деревни. Князь имел полную власть внутри своего двора над своим имуществом и рабами, но не имел таковой над диким деревенским океаном, где жили люди вольные. Это были два полюса. Воля и рабство. И соприкоснувшись, они начали взаимодействовать, как два вещества в пробирке.
