Что заставило английского журналиста Уилла Хаттона написать книгу «Мир, в котором мы живем», где на протяжении полукилограмма страниц он ругмя ругает противный американский индивидуализм и противопоставляет ему эгалитарные европейские ценности (в Европе действительно социализма на порядок больше, чем в США)?.. Что заставило канадскую журналистку Наоми Кляйн написать книгу «Нет логотипу. Прицеливаясь в бренды»? Вирус социализма, бродящий в крови, вот что. Очень опасный вирус.
Впрочем, не то опасно, что пишут, а то дурно, что с восторгом читают. Дураков так легко совратить — что брендом, что социализмом. Книга Наоми стала на Западе бестселлером. Она переведена на 25 языков мира. Газета «The New York Times» назвала эту книгу «библией антикорпоративного движения». Редакция «The Guardian» номинировала книгу Кляйн на звание «лучшей книги 2000 года». А в 2001 году книга получила престижную награду «National Business Book Award» и была признана лучшей деловой книгой года.
Народ читал и восторженно ужасался: вон как «дурят нашего брата» проклятые капиталисты — заботятся о собственной прибыли вместо того, чтобы заботиться о людях!.. Наоми в своем популярном у интеллектуальных плебеев покетбуке действительно рвет и мечет, бичует и хреначит. Но вдумчивому человеку для того, чтобы не принимать всерьез идеологические бредни Наоми, достаточно ознакомиться с биографией этой, с позволения сказать, писательницы.
Нашему читателю тоже не мешает с ней ознакомиться, потому что книга Наоми переведена на русский язык, пользуется популярностью в кругах гнилой интеллигенции и на нее вовсю ссылаются патриоты, антиглобалисты и шестидесятники с неудавшейся финансовой судьбой.
…Наоми Кляйн — ровесница моей жены. Она родилась в Канаде в 1970 году в семье беглых хиппи (папа с мамой дернули в Монреаль из США вместе с волной хиппи, уклонявшихся от призыва на вьетнамскую войну). Папа Наоми — убежденный пацифист. Мама — заядлая феминистка, активная участница движения в защиту прав женщин и животных. Она даже сняла документальный фильм «Нелюбовная история», основной пафос коего состоял в том, что порнография — это ужасно и унижает всех женщин скопом.
Будучи законченными марксистами и революционерами, папа с мамой сызмальства воспитывали дочь в полном соответствии с социалистическо-феминистическими идеями полного и бесповоротного эгалитаризма, беспредельного гуманизма и уважения ко всяким угнетенным меньшинствам. Своей дочке Наоми они не покупали гендерно-некорректные игрушки, то есть те, которые (в соответствии с главной мифологемой социал-феминизма) воспитывают из девочек девочек, а из мальчиков — мальчиков. Наоми воспитывали не как девочку, а как бесполого общечеловека. Кукла Барби и игрушечное оружие были в их семье под запретом, поскольку Барби — проклятый символ патриархального капитализма, а оружие. Папа с мамой были против оружия! Они были за мир и полное счастье на Земле.
…В общем, полный набор.
Естественно, после такой обработки яблочко не укатилось далеко от революции. Со студенческой скамьи Наоми резко занялась политикой — она участвовала в борьбе за права женщин, кропала в университетскую газету антиизраильские статьи в поддержку палестинской интифады. Учеба быстро наскучила паразитке, она забросила университет и стала журналисткой — принялась писать для леворадикальных газеток. По ходу борьбы девушка путешествовала по миру, наблюдая жизнь «угнетенных» и сводя знакомства с борцами антикорпоративного движения. Результатом ее жизни и стала та самая книга о брендах.
В мировой паутине даже появился сайт, посвященный книге и ее автору. Туда ходят отморозки со всего мира, планируют антикапиталистические акции и ратуют за справедливое переустройство мира. В общем зараза расползается… Написав книгу против мировых брендов, Кляйн сама стала брендом. Брендом неосоциализма.
Как же работает этот бренд? Что не нравится красной феминомарксистке в современном устройстве общества? Чего она хочет? И кто ее идеал?
Наоми Кляйн выступает за максимальное расширение государственного сектора в экономике. За широкую социальную помощь неимущим — требует задавить бизнес в пользу людей. Ей очень нравится, что в Италии безработные оккупируют заброшенные здания и превращают их «в доступное жилье и культурные центры». Она выступает против приватизации в Южной Африке и радуется, когда тамошние негры воруют воду и электричество.
Ее идеал — мексиканский террорист и сепаратист марксистского толка субкоманданте Маркос, от которого балдеют все анархисты мира. Его банда орудует в мексиканском штате Чьяпас уже больше 20 лет, стараясь построить в отдельно взятом куске джунглей самое справедливое общество «с применением коллективного земледелия», как пишет восхищенная Наоми.
Я думаю, это вполне исчерпывающая характеристика канадской дурочки. Но ошибкой было бы недооценивать ее. Точнее, не ее, а те похвальные премии, которые насовала ей в трусы восторженная западная интеллигенция.
Слишком многие западные обыватели сегодня поражены заразой социализма, который где-то проявляет себя прекраснодушным эгалитаризмом, где-то оборачивается радикальным экологизмом, а где-то — агрессивным стиранием граней между полами. Но часто он принимает «общегуманитарную» форму третирования крупных корпораций (слишком богатые, с-суки!) под флагом борьбы за права угнетенных в Третьем мире. Это явление на Западе получило название борьбы против потогонной системы.
Привыкшие к посудомоечным и стиральным машинам западные революционеры-обыватели очень страдают душой, когда узнают, что у азиатских рабочих маленькие зарплаты и непривычные для западного человека (но привычные для туземцев) условия жизни.
Кто, спрашивается, виноват в азиатской нищете? Западные корпорации, естественно, кто же еще! Во-первых, платят азиатам мало, во-вторых, не способствуют развитию страны. Революционерка Наоми Кляйн ругмя ругает западные бренды, поскольку они — представьте, какие твари! — приходят со своими деньгами только в те страны, которые предлагают им самые выгодные условия. Нет бы принимать самые экономически невыгодные условия и на халяву строить азиатам школы, больницы, ясли, дороги, а они заботятся только о прибыли. Ай-яй-яй!..
Наоми очень не нравится, что только те районы Третьего мира цивильны и пригожи, куда пришли западные корпорации, а вокруг простирается море обычной азиатской нищеты: «…заводы и фабрики выглядят так, как будто существуют в мире, совершенно отдельном от страны-хозяйки, а вне зоны нищета становится все более отчаянной. В Кавите зона — это нечто вроде футуристического индустриального пригорода, где все приведено в порядок: рабочие носят форму, трава подстрижена, фабрики устроены по образцу воинских частей. По всей территории висят аккуратные плакаты, поучающие рабочих „Содержать зону в чистоте“ и „Содействовать миру и прогрессу на Филиппинах“. Но выйди за ворота, и иллюзия лопается… Дороги отвратительны, питьевой воды не хватает, улицы завалены мусором».
…Вот же проклятые капиталисты! Приехали и сами себе устроили хорошую жизнь. Нет бы во всей стране пребывания красоту навести!..
Сейчас азиатские страны Третьего мира переживают то, что переживал когда-то рождающийся капитализм Европы и Америки — низкие зарплаты работников, отрицательное отношение работодателей к профсоюзам и прочие прелести дикого капитализма, обусловленные низкой стоимостью рабочей силы с аграрно-феодальным менталитетом. Поэтому стремление канадских дурочек и прочих социалистов быстренько поднять весь этот феодализм к культурным и зарплатным высотам современного капитализма сродни мечтам дедушки Ленина быстренько построить социализм в одной, отдельно взятой, аграрной стране.
