Никому из наших восторженных китаелюбов не приходит в голову спросить себя: если в Китае все так хорошо, отчего же китайцы бегут из Китая, как тараканы? И в США бегут, и, что весьма показательно, в Россию. Куда угодно — лишь бы свалить с благословенной, экономически растущей родины… Не приходит также в голову нашим патриотам задаться вопросом: а почему это российские пенсионеры из Приамурья переезжают жить в Китай? Уж, наверное, не потому, что там жизнь дороже, а по прямо противоположной причине — там они на свою пенсию катаются, как сыр в масле.
К тому же строительство капитализма под руководством коммунистической партии имеет целый ряд неприятных особенностей. Главная из которых — крайняя неэффективность государственного сектора экономики. В Китае не было столь ненавистной нашим красно-коричневым приватизации. Поэтому огромная часть продукции, к сожалению, до сих пор выпускается на госпредприятиях. Об эффективности этих монстров можно судить по следующему примеру: к концу прошлого века доля государственного сектора в экономике Китая постепенно снизилась до 50 %. То есть половину валового продукта производил госсектор. При этом в госсекторе работало 125 миллионов человек, а на частных предприятиях — 55 миллионов. И эти 55 миллионов «частников» производили столько же, сколько 125 миллионов «государственников»!.. И китайское руководство еще помогало своим госпредприятиям ссудами и кредитами, спасая убогих от банкротства точно так же, как когда-то Софья Власьевна пыталась спасти советское сельское хозяйство — заваливая его деньгами, бесследно исчезающими в этой черной дыре бесхозяйственности (синоним госхозяйственности).
Самые пессимистичные исследователи (к сожалению, пессимисты чаще всего оказываются правыми в таких делах) считают, что через 100 лет Китай сможет обеспечить населению душевой доход, равный 20 % от японского, если рассчитывать его по реальному обменному курсу. Но самое неприятное в китайском экономическом чуде то, что все оно оплачено чужими деньгами — западными инвестициями. А западные инвестиции идут в Китай только до тех пор, пока это выгодно Западу. А не Китаю. Китай зависит от Запада, а не наоборот. Как только уровень Китая достигнет уровня какой-нибудь Южной Кореи, инвестиции течь в горку прекратят. Остается надеяться, что при 800-миллионной резервной армии труда это случится не скоро.
Трагический разрыв между странами цивилизованными и отстающими начал образовываться довольно давно. Сначала он еще не был столь ужасающим. Скажем, в начале XIX века, когда Европу потрясали наполеоновские войны, эта воюющая Европа обгоняла мировую периферию по среднедушевому доходу всего лишь в полтора раза. Но потом пропасть начала стремительно нарастать. Разные исследователи приводят разные цифры, но большинство сходится на том, что к концу XX века разрыв в уровне жизни между гражданами развитых стран и стран «недоразвитых» вырос до 25 раз.
Весь мировой ВНП в 1993 году был равен 23 триллионам долларов, и из них 18 триллионов произвела пара десятков развитых стран, а 5 триллионов долларов — весь остальной мир. Причем в упомянутых развитых странах на тот момент проживало всего 20 % мирового населения. Производительность «белых» и «небелых» можете прикинуть сами. Так что же удивляться нищете Третьего мира? Как поработаешь, так и поешь.
Возьмем для примера ту же Африку. В начале 1980-х годов уровень ВНП на душу населения на континенте был ниже, чем в 1960 году. Это называется «освободились от колониального ига»… А в середине 1990-х годов суммарный ВНП африканских стран (за исключением ЮАР) был ниже, чем в крохотной Бельгии. То есть 400 миллионов африканцев производили меньше, чем 10 миллионов бельгийцев.
Пара слов о ЮАР. Эту страну часто исключают из африканской статистики в силу ее развитости, которая обеспечивалась доминированием в ней цивилизованных людей (т. н. апартеид). Однако международные экономические санкции со стороны либералистов из демократических стран, которым апартеид не нравился, привели к тому, что правительство ЮАР под жесточайшим давлением было вынуждено к 1990 году свернуть систему апартеида, и теперь страна постепенно превращается в то же самое, во что превратилась вся Африка, когда из нее ушли цивилизаторы — разрушение городов, вал черной преступности и прочие прелести.
На сегодняшний день в развитых странах валовой национальный продукт в расчете на душу населения растет примерно на 2,7 % в год. А в недоразвитых — в среднем на 0,7 %. То есть в 3,5 раза медленнее. Значит, пропасть между развитыми, образованными и умными странами и «странами-дураками» (а как еще назвать недоразвитых?) расширяется год от года. (Любопытно, что в некоторых странах среднедушевой доход и вовсе не растет, а снижается. В десятках стран, где хорошо умеют только бесконтрольно размножаться, потребление продовольствия снизилось по сравнению с тем, что было еще полвека назад, при белых колонизаторах. И сейчас бывшие колонизаторы зачем-то помогают этим странам кредитами, которые никогда не возвращаются, а просто списываются.)
Этот постоянно растущий разрыв между богатыми (знающими) странами и бедными (неграмотными) есть первая форма неравенства, которая характеризует информационную цивилизацию. Вторая форма неравенства возникла уже в самих развитых странах. И проявляется она в масштабе отдельных стран точно так же, как в масштабе мировом — растет финансовый разрыв между самыми умными и самыми глупыми людьми в развитых государствах.
А ведь поначалу ничто не предвещало беды. Процесс шел в ожидаемом направлении — неуклонно рос уровень образования, и, разумеется, люди образованные жили лучше, чем пролы. Если до Великой депрессии в США на сотню работников было всего три человека с высшим образованием, то после войны их стало 18. Дальше — больше. И вскоре высшее образование стало залогом хорошей жизни — с середины 70-х годов только разница в образовании стала главной причиной разницы в доходах. Лишь имея за плечами университет или колледж, можно было претендовать на высокие заработки и управление страной. Не имея такового, человек мог претендовать на вэлфер, работу в придорожной забегаловке или на заводском конвейере. Нормальная ситуация.
За каких-то десять лет, прошедших, скажем, с 1978 по 1988 годы, доходы американцев выросли на 17 %. Однако это средняя температура по больнице. А если взять конкретику, то выяснится, что на 48 % выросли доходы выпускников колледжей. А доходы людей с незаконченным средним за этот срок упали на 4 %.
Народ моментально просек фишку и потянулся в вузы: если в 1940 году в колледжи поступало около 15 % учеников школ, то в 1993 уже 62 %. Но вы же знаете, что такое народ… Если дурака обучить в колледже, он от этого умнее не станет. Тем более если этого дурака взяли в колледж исключительно за черный цвет кожи.
Кстати, о цвете кожи… Черным учеба отчего-то дается нелегко. Воздержимся от расистских высказываний, просто приведем цифры. Даже прекрасно понимая, что высшее образование — пропуск в хорошую жизнь, даже обладая преимуществом перед белыми при поступлении, черные все равно учебу не вытягивают. В насквозь политкорректном 1990 году доля негров, поступивших… простите, принятых в колледжи составила 79 %. Это процентное содержание негров «на входе». А что на выходе? Совсем другая картина! Расовый состав дипломников иной — 52 % негров. Остальные просто бросили учебу. И еще один интересный факт, красноречиво рассказывающий о качестве черных специалистов. В неполиткорректном 1973 году, всего через пять лет после убийства знаменитого борца за права негров Мартина Лютера Кинга, зарплата белых и черных выпускников колледжа практически не различалась — белые выпускники получали лишь на 3,7 % больше. А вот в насквозь пропитанном политкорректностью 1989 году, когда за дискриминацию в полпинка можно было угодить под суд, зарплата белых выпускников превысила зарплату черных аж на 15,5 %! Отчего же это черным, несмотря на все преференции, так и не удается зарабатывать хотя бы вровень с белыми?.. А именно из-за преференций — оттого, что навыпускали дерьмовых специалистов, принятых в колледж только за цвет кожи.
