…Иными словами, аллергия — это след давней эмоциональной катастрофы. Так иногда после сильного стресса у человека включается не только аллергия, но и аутоиммунная реакция — например, запускающая диабет первого типа.
Иногда эмоции можно «заякорить» на предмет. Однажды доктор Блюм, быстро кинув на меня взгляд, сказал:
— Кабаний клык. Если он для вас что-то значит, если на него «наговорил колдун», он обладает для вас силой и может убить. А может вылечить. Но если для вас это просто клык, он для вас безопасен, как любой другой мусор.
Я не знаю, можно ли записать на кабаний клык или железное кольцо эмоциональную информацию с точки зрения физики, как песню на магнитную ленту, или это чистая психология, самовнушение. В истории с Жанной я никакого самовнушения не вижу. Но знаю, что, как правило, хватает обычной психологии. Человек ведь эмоционально-думающее создание. Но пока его рассудок — слуга эмоций и животных устремлений. И для того чтобы человека заменить на нечто более совершенное, придется сильно постараться и решить, с чем мы готовы расстаться, а с чем нет. Впрочем, эволюция нас и спрашивать не будет, властно заместив тем, что логически вытечет из нас. Как оно будет выглядеть, я не знаю, — как генетически модернизированные биообъекты на основе ныне существующих или как искусственный интеллект типа квантового суперкомпьютера. Знаю только, что это случится нескоро.
Но в любом случае будет необходима сменность объектов или возможность их апгрейда, то есть замены на более навороченные (что, на мой взгляд, не слишком отличается от уничтожения старой личности). У нас сейчас апгрейд осуществляется смертью: создаваемая нами искусственная технологическая среда сама выращивает для себя новые, более продвинутые поколения.
Итак, пытаясь выиграть у смерти, мы пока получили мат. И кучу научных загадок. Может быть, у наших потомков будет возможность отыграться в следующей партии, но не уверен.
А мы с вами точно умрем. Все люди, про которых написано в этой книге, которые стремились, боялись, создавали и строили, выкладывая рисунок цивилизации своими помыслами, умрут. И вы умрете. И я умру.
Но останется текст бытия, написанный нами для других.
А смерть…
Смерть — это свобода от бесконечных стремлений, наконец-то обретенная тем, кого больше нет.
* * *
Коробка оказалась не столько тяжелой, сколько немного неудобной в носке. Поэтому я испытал определенное облегчение, когда, распахнув дверцу машины, поставил ее на заднее сиденье. Открыл картонную крышку, посмотрел внутрь. Там лежали упаковки с каким-то медицинским препаратом.
— Что это? — спросил я свою спутницу, усаживаясь на водительское кресло и запуская тарахтящий дизель.
— Криопротектор, — ответила Валерия Прайд, сев рядом и захлопнув дверцу. — Как ехать, знаете?
— По Ленинградке, а там покажете…
Она была сумасшедшей. Она была одержимой. Она была директором конторы по отправке людей в будущее. А точнее руководителем российского и, кстати, единственного в Европе центра по замораживанию людей.
Идея простая и давно известная: если вы больны раком и умираете, вас можно заморозить и разморозить тогда, когда наука научится лечить рак. Дальше начинаются сложности — научного, организационного и юридического характера. Заморозить — дело нехитрое. А вот размораживать крупных млекопитающих после глубокой заморозки так, чтобы они потом ожили, пока не получается. Тут вся надежда — на науку будущего. Кроме того, просто так заморозить живого человека, пусть даже умирающего, нельзя: закон об эвтаназии у нас, к сожалению, еще не принят, и потому это будет считаться убийством. А вот когда он сам помер в муках — это хорошо и правильно. Поэтому терпеливо дожидаются смерти и уж потом замораживают. В надежде на то, что наука будущего сможет не только корректно разморозить, но и оживить труп, а также омолодить, и, конечно же, подлечить отмороженного, ибо какой прок жить целую вечность со старческим геморроем в старческой заднице?
Мы ехали в Алабушево, в криоцентр, где хранятся первые замороженные россияне, купившие себе путевку в будущее. Мне хотелось самому посмотреть на это «чистилище», где в ледяном безмолвии ожидают жизни вечной мои современники.
Моя спутница Валерия Прайд — человек мечты. Она не только директор криоцентра, но и лютый трансгуманист. Вот как раз из штаб-кваріиры московских трансгуманистов мы и ехали в Алабушево. Кто такие трансгуманисты? Мечтатели и философы. Я сам по большому счету трансгуманист, а моя книга «Апгрейд обезьяны» (в последнем переиздании, напомню, — «Венец творения») должна являться просто настольной книгой всякого уважающего себя трансгуманиста.
Трансгуманизм — материалистическое течение в философии, которое полагает, что нынешний homo sapiens — не вершина эволюции, а всего лишь очередное ее звено. Промежуточный этап. Каким окажется модернизированный разум будущего — генетически измененным бессмертным биороботом, или его сознание будет записано на кристаллы электронных машин, и перемещаться в пространстве у такого разумного существа просто не станет нужды? Над этими вопросами и рефлексируют трансгуманисты.
На мой взгляд, трансгуманизм — модернизированная религия, только отказавшаяся от бога и основанная не на мифологии, а на науке. То есть и не религия вовсе. А сказка. Которую мы должны сделать былью — для того и рождены. Адепты трансгуманизма так же грезят о бессмертии, как и обычные верующие, только обеспечить оное должен не мифический небесный колдун, а знания, накопленные человечеством. И человечество выступает здесь в роли коллективного бога.
Когда-то в Средние века ученые теологи в монастырях вели бесконечные схоластические споры о том, сколько чертей может поместиться на острие иголки. Подобные споры ведут между собой в своих «интернет-монастырях» — на форумах и в чатах — и трансгуманисты. Главный вопрос, который всегда вызывает самые пламенные, самые жгучие дискуссии, — что есть «Я». Точнее, можно ли скопировать личность на другой носитель. А еще точнее, будет ли у новой копии то же самое самосознание, что и у оригинала. Поясню…
То, что рано или поздно удастся скопировать информацию, содержащуюся в мозге, причем вместе с программами ее обработки и индивидуальными реакциями (которые тоже суть программы), ни у кого сомнения не вызывает. Скопируют, будьте уверены. Но даст ли это вам личное бессмертие? На этот вопрос я уже отвечал в упомянутой книге, но неясностей у людей все равно полно. Эта проблема станет, видимо, самым главным вопросом ближайшего будущего. И неудивительно, что именно этот вопрос всплыл в салоне машины, пока мой джип пробирался по Коровинскому шоссе в сторону «чистилища» — этого Лифта времени, отправляющего человеческие тела в будущее в надежде на воскрешение.
— Ну конечно, при условии точного копирования бессмертие возможно! — воскликнула Валерия.
— Откуда это следует? — задал я вопрос, выворачивая на МКАД.
— Как откуда? Если удастся сделать мою точную копию… Даже не мою, а моего мозга…
