Она посидела еще некоторое время в кресле. Потом все же пошла к двери, уже привычно шлепая тапочками. И даже очки надеть не забыла. Правда, уже перед самой дверью вытащила их из кармана. Но молчала и смотрела в «глазок». Гости переговаривались тихо, слов было не разобрать.
– Ну что? Где вы? – спросил наконец Михаил Михайлович.
– Здесь…
– А что не открываете?
– Я за очками ходила.
– И что?
– Ничего.
– Так открывайте…
– Кому?
– Нам! – рявкнул подполковник в сердцах. И махнул перед «глазком» своим удостоверением.
– Так я даже в очках не прочитаю…
Он ударил-таки кулаком в дверь. Но тут же, словно в ответ на этот удар, раскрылась дверь лифта, и на лестничную площадку вышли двое. Любовь Петровна даже сразу не поняла, кто это, но тут же голос узнала. Лифт она уже слышала давно, ждала, что он на их этаж поднимется. Но слышала и то, что лифт сначала остановился этажом ниже, а потом стал выше подниматься. Он и сейчас стал выше подниматься. Наверное, еще кого-то повез, но тут же и остановился на седьмом этаже.
– В чем дело? – спросил Сережа.
Он был в полевой камуфлированной форме, хотя, кажется, и без оружия. Но пистолет-то он должен при себе иметь. Любовь Петровна беспокоилась за зятя, потому что видела, как ей показалось, что двое пришедших с Ивановым вооружены.
– Что вы хотели, товарищ старший лейтенант? – спросил подполковник.
Но он был в гражданской одежде, и потому Сережа не мог знать, с кем имеет дело.
– Я хотел узнать, что вам здесь надо?
– А вы кто такой?
– Я здесь живу.
– А… Понятно… – сказал Михаил Михайлович и показал старшему лейтенанту свое удостоверение. Из рук не выпустил, но Сережа его за руку придержал, чтобы прочитать внимательно.
– И что? Я так и не понял, что вам здесь нужно…
– Мы хотим поговорить с Любовью Петровной…
Любовь Петровна тут же дверь открыла. Уже без страха.
– Говорите… – потребовала, а не предложила она.
– Здесь?
– А почему бы не здесь? Или у вас долгий разговор?
– В принципе мы хотели задать вам только один вопрос… – миролюбиво улыбаясь, сказал подполковник. – Где сейчас находится ваша дочь?
– А вот этого я не знаю. И даже если бы знала, не сказала бы, скорее всего, вам…
– Почему так? – Иванов улыбнулся.
– Потому что вы мне не понравились…
– В таком случае я попрошу вас собраться, если можно, побыстрее. Вы поедете с нами… – это он уже сказал без улыбки и жестко.
– С какой стати? – спросил Сережа.
– Товарищ старший лейтенант, вы уверены, что я обязан отчитываться перед вами в оперативной необходимости? – сухо спросил Михаил Михайлович.
– Товарищ подполковник медицинской службы, я не вижу ваших полномочий на ведение оперативной деятельности, – не менее сухо ответил ему Марочкин.
– Вы что же, собираетесь оказать сопротивление?
Михаил Михайлович с усмешкой посмотрел на старшего лейтенанта и на стоящего у него за спиной солдата-водителя, потом на своих сопровождающих.
Но тут на лестнице, поднимаясь с пятого этажа, показались два офицера спецназа, и тут же еще двое спустились с седьмого этажа. Подполковник не мог не оценить так аккуратно проведенное окружение.
– Я не думаю, что сопротивление органам власти окажет вам помощь в карьере… – с улыбкой сказал подполковник и шагнул было к лифту, но путь ему преградил поднявшийся с пятого этажа капитан.
– Извините, товарищ подполковник… Подполковник Иванов, я полагаю?
– Да…
– Мы осуществляем ваше задержание по просьбе Службы собственной безопасности республиканского управления ФСБ. Сдайте, пожалуйста, оружие, документы и мобильные средства связи. И посоветуйте вашим подчиненным не проявлять излишней активности. Из нас каждый может делать то же, что делал сегодня подполковник Стромов. Позаботьтесь о сохранности собственной жизни. Мы в случае обострения ситуации будем действовать так же жестко…
Подполковник уже не улыбался и думал недолго.
– Я обязан сообщить о случившемся своему непосредственному командиру.
– Вашего непосредственного командира уже разыскивают как раз те самые сотрудники Службы собственной безопасности, которые попросили меня попутно решить и их вопрос… Генерал к вам присоединится, я думаю, на очной ставке. Не исключено, что он к тому времени уже почти не будет генералом, как вы почти не будете подполковником…
– Не берите на себя слишком много, молодой человек, – добро усмехнулся Михаил Михайлович. – Не то вы тоже рискуете превратиться в безымянного дворника… Пока вы не взяли генерала, вы все в опасности… А взять его вы никогда не сможете… Он имеет возможность все население Москвы в течение нескольких часов недоразвитыми дворниками сделать…
Капитана, впрочем, угроза тронула мало. Он кивнул своим людям, и те сразу начали обыск задержанных…
* * *
– Я так и не пойму, как мне себя теперь называть… Абдулло Нурович или Андрей Никитович?..
– Только – Андрей Никитович… – категорично сказала Мариша.
– Мне Абдулло Нуровича жалко… – сказал Андрей Никитович. – Он был хорошим и добрым человеком, и все его любили. Он всем помогал, а его за это хотели убить…
– Папа, ты никогда не был Абдулло Нуровичем. Это кто-то придумал за тебя, чтобы навсегда уничтожить Андрея Никитовича Стромова.
– Кто? – спросил Андрей Никитович. – И зачем?
– Я разве могу это знать? Это тебе скажет, наверное, Владимир Андреевич. Пока мы только можем предполагать, что на тебе ставили какие-то опыты, пытаясь превратить тебя в настоящего Абдуллу Нуровича. Об этом сейчас много слухов ходит. А дыма без огня не бывает. Но Владимир Андреевич должен знать более точно.
– Владимир Андреевич? – переспросил Стромов не столько вопросительно, сколько в задумчивости. – Я не помню такого… Это кто?
– Это твой бывший командующий. И был твоим командиром, еще до того, как стал командующим. Вы с ним вместе в Афганистане воевали. Он уже давно на пенсии…
– Я воевал в Афганистане? – теперь Стромов переспросил уже с удивлением.
– Мама говорит, что ты воевал в девяти странах мира… В том числе и в Афганистане…
– Да… – согласился он. – Тогда, наверное, они и не могли меня победить… Постой!
– Что? – Мариша посмотрела в слегка затуманенные глаза отца. Только что вот были глаза почти ясные, а теперь затуманенные, отстраненные.
– Но если я не Абдулло Нурович, кто же тогда будет участок убирать?
