После этого Гинденбург медленно спустился в подземную часовню за алтарем. За ним следовали его сын и еще один адъютант, возложившие венки на могилы прусских королей. Маршал некоторое время стоял, погруженный в свои мысли, у могил. Благоговейную тишину нарушали только доносившиеся издалека пушечные выстрелы. Когда президент снова появился в церкви, Гитлер проводил его к дверям, и маршал смог наблюдать торжественный парад рейхсвера, полиции, коричневорубашечников и отрядов «<Стального шлема». «<У меня создалось впечатление, – писал впоследствии британский посол, – что старый маршал больше не был президентом республики. Гораздо больше ему подходила должность «<регент».
Главной задачей нового рейхстага было принятие акта о передаче полномочий правительству. Поскольку акт «дополнял» Веймарскую конституцию, Гитлеру, желавшему соблюсти все конституционные процедуры, было необходимо, чтобы акт был принят подавляющим большинством. Согласно статье 76, при голосовании должны были присутствовать 2/3 депутатов, из них 2/3 должны проголосовать за. Вопрос обсуждался в кабинете с циничной откровенностью. Геринг отметил, что все депутаты – коммунисты уже в тюрьмах и потому проголосовать не смогут. Еще некоторых социалистов можно посадить по обвинению в сговоре с коммунистами, а других исключить на том же основании во время дискуссий; социалисты могут даже вообще воздержаться от голосования. А чтобы обеспечить необходимый кворум, следует несколько изменить правила и лишить депутатов, которые покидают зал, чтобы не участвовать в голосовании, проездных документов и платы. На последнем заседании кабинета Фрик предложил считать депутатов, отсутствующих без уважительной причины, присутствующими.
В действительности для нацистов имело значение не столько отношение социалистов, сколько позиция «Центра». Учитывая процедурные изменения и насильственные меры, предложенные Герингом и Фриком, 2/3 голосов, конечно, могло быть получено и без «Центра». Но Гитлер признался кабинету, что поддержка партии «Центра» повысит авторитет правительства на международной арене. Да и дома одобрение «Центра» было бы весьма желательным. Поэтому за несколько дней до решающего заседания рейхстага Гитлер и Фрик начали переговоры с партией «Центра», проявляя показную готовность пойти на некоторые ограничения полномочий, которые рейхстаг передаст правительству. Права рейхстага и рейхсрата, лживо пообещали лидеры нацистов, нарушены не будут. Они заявили, что хотят создать небольшой комитет из консультантов, который будет информирован обо всех мерах, которые правительство намерено принять. Тем же вечером текст законопроекта был опубликован: правительству давалось право принимать законы, которые не соответствуют конституции; эти законы будут подписываться и обнародоваться канцлером. В дополнение к этому рейхстаг будет отстранен от ратификации иностранных договоров. В одном пункте было сказано, что права президента не изменятся, – на деле же они существенно уменьшались, потому что не было предусмотрено рассмотрение им законов, проводимых на основании акта рейхстага.
Лидеры партии «Центра» отлично понимали, что при существующих условиях эффективность любых правительственных уступок зависела от будущего статуса президента. На второй встрече с Гитлером представители «Центра» потребовали включить в акт положение, дающее президенту право подписывать и опубликовывать законы, или право вето. Они выдвинули и другие требования (касающиеся консультантов, отношений церкви и государства, государства и школы и т. д.), но основная дискуссия развернулась вокруг будущего положения президента. Гитлер отказался включить в акт права президента, на которых настаивали центристы, но заверил их, что самые важные законы будет принимать только после консультаций с президентом. В общем, на словах он принял все требования «Центра» и обещал повторить это в заявлении, которое сделает в рейхстаге. «Центр» должен изложить свои требования в письменном виде, а он в свою очередь передаст ему копию своего заявления до того, как соберется рейхстаг.
Лидеры «<Центра» сразу же составили требуемый список. Убедившись, что настаивать на дополнительных правах для президента бесполезно, они удовлетворились следующим требованием. Правительство, принимая меры, основанные на акте рейхстага, должно не только уважать права президента, но и действовать в «<доверительном сотрудничестве и согласии с высшим представителем закона, который является нерушимым фундаментом уверенности подавляющего большинства народа в столь тяжелое для него время больших перемен и новых начинаний».
Но, обсуждая свои требования с делегацией партии в рейхстаге, лидеры «Центра» были вынуждены признать, что больше не надеются на президента. Каас заявил, что президент подчинился будущему акту рейхстага. Очевидно, монсеньор не вполне понимал, что речь идет не о подчинении, а о готовности его принять. Брюнинг также выразил глубокое разочарование пассивностью Гинденбурга и даже потребовал его немедленного переизбрания на том основании, что президент должен быть гарантом и хранителем конституции. А сейчас конституция находится в большой опасности, поскольку Гинденбург позволяет ее выхолостить. В заключение Брюнинг сообщил, что вряд ли сможет проголосовать за такой закон.
Поскольку Гитлер еще не прислал копию своего заявления, делегация ушла на перерыв, не приняв окончательного решения. Во второй половине дня канцлер выступил перед делегатами рейхстага. Его речь содержала все гарантии, которых требовал «Центр», правда, некоторые из них были сформулированы двусмысленно. Канцлер во всеуслышание объявил, что статус и права президента остаются неизменными и первоочередной задачей нового правительства всегда будет достижение «внутреннего согласия с его волей».
Здание оперного театра в Берлине, где собрались депутаты после пожара Рейхстага, напоминало вооруженный лагерь неких воинственных повстанцев. Коридоры и даже проходы между рядами патрулировали штурмовики. В зале явно нагнетался страх. Делегаты боялись, что несогласные могут подвергнуться расправе на месте или прямо из зала отправиться в концентрационный лагерь. Этот страх не мог не коснуться и центристов. Только теплилась слабая надежда, что еще хотя бы что – нибудь удастся спасти, если делегация поддержит акт. Во время перерыва Каас предложил провести внутреннее голосование, большинство подали свои голоса за принятие акта. Брюнинг был одним из немногих, проголосовавших против. Он снова предложил коллегам присоединиться к нему: лучше уж погибнуть с честью, чем поддержать политику, которая в любом случае уничтожит партию «Центра». Бывший канцлер был убежден, что обещания Гитлера ничего не стоят. Он дал понять, что чувствует свою ответственность перед теми, кто в свое время проголосовал за Гинденбурга, поверив призывам его, Брюнинга. Этих людей ему теперь предлагают покинуть на произвол судьбы, поддержав акт рейхстага о передаче полномочий правительству. «Я призывал миллионы немцев голосовать за Гинденбурга, и на мне лежит ответственность за тех, кто мне поверил и проголосовал за Гинденбурга, чтобы спасти рейх. Что станет с этими миллионами? Большинство социалистов отдали свои голоса президенту, поверив мне». В конце концов и Брюнинг подчинился мнению большинства и проголосовал за. Акт был принят 441 голосом, против проголосовали 94 человека – все социалисты.
