В конце концов Гинденбург дал себя убедить в том, что, если он не останется на посту, президентом может стать экстремист – не важно, правый или левый, – и страну охватит гражданская война. У него были некоторые возражения против парламентского продления срока его полномочий. Отто Браун был одним из тех, кто считал, что следует провести прямые выборы, и Гинденбург согласился. А Брюнинг не уставал заверять маршала, что предлагаемая им процедура является вполне конституционной
[33]
и перспектива избежать волнений, связанных с избирательной кампанией, может только радовать. Тогда президент согласился на парламентское продление срока, в том случае, если это решение будет поддержано без условий всеми партиями, кроме коммунистической. Он также оставил за собой право уйти в отставку, когда он сочтет, что обстановка стабилизировалась достаточно для проведения новых президентских выборов.
Затем канцлер приступил к решению задачи обеспечения необходимой парламентской поддержки. Умеренные партии быстро оценили преимущества его плана. Социал – демократы отнеслись к нему с несколько меньшим энтузиазмом, но, поскольку они тоже хотели видеть Гинденбурга президентом, согласились, правда, при условии, что правые партии его поддержат без каких – либо дополнительных уступок. Понятно, что социалисты ничего бы не выиграли от президентства Гинденбурга, если бы поддержка нацистов или представителей Немецкой национальной партии была куплена ценой замены правительства Брюнинга правыми или проведения новых выборов в рейхстаг.
Очевидно, Брюнинг не ожидал серьезных возражений со стороны Гитлера или Гугенберга. Конечно, первое «зондирование», проведенное им накануне – в августе, – было не слишком успешным. И Гитлер, и Гугенберг отказались поддержать переизбрание Гинденбурга, даже учитывая, что Брюнинг намекнул на свое намерение отказаться от канцлерства после урегулирования вопроса с репарациями. Между тем переговоры Шлейхера с нацистами достигли некоторых успехов, и, как следовало из его сообщения, Гитлер письменно обещал, что его «107 человек в рейхстаге поддержат принятие дополнения к конституции о продлении срока президентских полномочий». (Это обещание могло быть подсказано желанием Гитлера нейтрализовать недавнее смущающее его раскрытие в Гессене планов нацистов о подготовке к насильственным действиям.) А после того как Брюнинг получит согласие Гитлера, Гугенберг уже не мог отказаться. Уверенность Брюнинга была настолько сильна, что он планировал убедить рейхстаг в течение недели после переговоров с обоими партийными лидерами. Он хотел, чтобы необходимые законодательные акты были приняты до начала конференции по репарациям в Лозанне. Канцлер выбрал именно это время, чтобы публично заявить, что о возобновлении репарационных платежей речь больше не идет. Он надеялся, что это поможет сломить сопротивление «национальной оппозиции», а ее поддержка, в свою очередь, убедит западные державы в общенациональной поддержке, которой пользуется политика канцлера.
Таким образом, к Гитлеру следовало обратиться в первую очередь. В начале января канцлер провел беседы с Гренером, Шлейхером и Гитлером. Лидер нацистов не отверг, но и не принял предложение Брюнинга, попросив время для размышлений. У тех, кто беседовал с ним, сложилось впечатление, что он ничего не имеет против плана Брюнинга. Однако Гитлер дал ясно понять, что, если он и примет план канцлера, его сотрудничество будет стоить дорого. Во время переговоров речь шла о трех требованиях нацистов: правительство должно признать «законность» нацистской партии и устранить все ограничения, наложенные на членов партии и ее деятельность; выборы в прусский ландтаг должны пройти в установленное время – весной (ходили слухи, что они будут отложены, чтобы сохранить у власти прусское коалиционное правительство социалистов и «<Центра»); рейхстаг следовало немедленно распустить, чтобы вновь избранный, более представительный парламент продлил срок полномочий президента. Первые два требования не были проблемой. По заявлению Геббельса, Брюнинг был готов признать законность партии нацистов, а Гренер вскоре после этого отменил приказ, запрещающий нацистам служить в рейхсвере и на флоте. Да и откладывать прусские выборы в общем – то никто не собирался. Соответствующее официальное заявление было опубликовано в прессе. Но требование немедленных новых выборов в рейхстаг Брюнинг принять не мог. Это стоило бы ему голосов социал – демократов, без которых он обойтись не мог, ставило перед угрозой срыва переговоры о репарациях и разоружении, уничтожало все надежды на уклонение от национальной избирательной кампании в столь смутное время. Скорее всего, и Гинденбург не пошел бы на такое соглашение, которое было несовместимым с его достоинством и престижем президентского поста.
Если Гитлер, казалось, был готов принять на определенных условиях план Брюнинга, Гугенберг сразу дал понять, что не желает иметь с ним ничего общего. Он заявил, что не станет участвовать ни в одном мероприятии вместе с социал – демократами. Он также сообщил, что не желает предпринимать какие – либо шаги, которые могут быть истолкованы как поддержка Брюнинга. Гугенбергу даже удалось убедить Гитлера, что они ничего не выиграют от продления срока президентских полномочий Гинденбурга. Его предложение заключалось в следующем: отвергнуть план Брюнинга, но выдвинуть Гинденбурга своим кандидатом на всеобщих выборах, если, конечно, он согласится отправить в отставку Брюнинга и его кабинет и немедленно назначить новое ««национальное» правительство по их выбору. После этого должны были состояться выборы в новый рейхстаг и прусский ландтаг. Гитлер согласился, после чего президенту и канцлеру было сказано, что нацистская и немецкая национальная партии не могут, руководствуясь и политическими, и конституционными соображениями, поддержать предложение Брюнинга. Вопрос о возможности поддержки Гинденбурга (на их условиях) на всеобщих выборах был оставлен открытым.
Поэтому от плана продления срока полномочий Гинденбурга пришлось отказаться. Он мог остаться в должности только после проведения избирательной кампании. Чрезвычайно чувствительный к любому противостоянию, старый маршал был до крайности разочарован и оскорблен тем, что план Брюнинга не был принят, однако к большому удовольствию канцлера он заявил, что готов выступить в роли кандидата, но только при условии, что станет кандидатом не какой – нибудь одной партии, а подавляющего большинства народа. У него не должно было быть серьезных оппонентов, кроме коммунистов. Иными словами, его переизбрание следовало обеспечить заранее.
А для этого снова была необходима поддержка правых. Переговоры с нацистами и Немецкой национальной партией продолжались. Капитан Герман Геринг, гитлеровский офицер связи в Берлине, будучи заслуженным, имеющим множество наград летчиком, прославившимся во время Первой мировой войны, мог рассчитывать на сердечный прием у Гинденбурга; он стал частым гостем в президентском дворце. Тем временем Гугенберг и Гитлер, придя к соглашению относительно того, что Брюнинг должен уйти, если они поддержат Гинденбурга, никак не могли договориться о составе нового кабинета, который намеревались сформировать. Гитлер требовал пост канцлера для себя, а для двоих своих товарищей по партии – посты министров внутренних дел и рейхсвера. Представители Немецкой национальной партии и ««Стального шлема» должны были, по его мнению, довольствоваться постами министров экономики, финансов и труда. Ни Гугенберг, ни Зельдте не были готовы уступить нацистам все основные должности и отказались принять их условия. «<Стальной шлем» также требовал гарантий неприкосновенности своей организации в случае, если Гитлер станет президентом. Поскольку члены этой организации постоянно сталкивались с нацистскими штурмовиками, да и нацистские агитаторы никогда не обделяли ее своим критиканством, у лидеров «Стального шлема» имелись все основания опасаться прихода Гитлера к власти. Их опасения еще более усилились, когда Гитлер проявил уклончивость, избегая давать какие – либо обещания. Даже если бы «(Стальной шлем» и немецкая национальная партия согласились с требованиями Гитлера, Гинденбург все равно отверг бы их. Он не имел ничего против расставания с Брюнингом, но все же не был готов видеть Гитлера на посту канцлера и позволить ему командовать рейхсвером. Таким образом, «<Харцбургский фронт» оказался неспособным сформировать правительство, которое заменило бы правительство Брюнинга. Вместе с тем правые продолжали настаивать, что только Брюнинг, оставаясь на посту канцлера, мешает им поддержать повторное выдвижение Гинденбурга. Если канцлер уйдет, президент получит немедленную поддержку правых
[34]
.
