Сталин ответил, что при последнем царе, который был союзником Великобритании и Соединенных Штатов, балтийские государства не пользовались автономией. Однако тогда никто не поднимал вопрос об общественном мнении, и он не понимает, почему он поднят сейчас.
Рузвельт отметил, что ему очень бы помогла публичная декларация о будущих выборах. Сталин не сделал никаких обещаний, повторив, что у балтийских народов будет много возможностей выразить свою волю».
Воспоминания А. Гарримана свидетельствуют о том, что Сталин не дал обязательств проводить референдум в Эстонии, Латвии и Литве с тем, чтобы выяснить желание этих народов оставаться в СССР. Может также показаться, что Рузвельта судьбы народов Прибалтики интересовали лишь постольку, поскольку они могли повлиять на его переизбрание президентом США. Вместе с тем эти замечания президента США свидетельствовали о силе влияния балтийского лобби на формирование американской политики в отношении СССР.
Для такого впечатления были известные основания. Непропорционально большое влияние различных этнических групп на политику американского правительства является существенным фактором, формирующим ее. Величина этнической общины, ее организованность и — главное — ее богатство во многом определяют степень ее воздействия на внешнюю политику США.
Реакция правительства США на события в Польше, Венгрии, Германии после войны была всегда значительно более острой, чем на события в Болгарии и Румынии. И это в значительной степени объяснялось сравнительно большим количеством выходцев из Польши, Венгрии, Германии в США и сравнительно небольшим количеством эмигрантов из Болгарии и Румынии в этой стране. Почти полное невнимание правительства США к событиям в Бирме (Мьянме), которые не раз принимали драматичный характер, во многом объясняется незначительностью выходцев из этой страны в США.
Важную роль играет и социальное положение этнических общин. Шумные антикубинские кампании, которые периодически вспыхивают в год президентских выборов в США, и особенно дни проведения так называемых «праймериз» в штате Флорида весной високосного года, в значительной степени объясняются присутствием в этом штате с 60-х годов прошлого века 200-тысячной общины состоятельных эмигрантов из Кубы, требующих «освобождения» острова Свободы от Фиделя Кастро. Невнимание же американского правительства к проблемам многих стран Латинской Америки, представленных в США зачастую бедняками, во многом — следствие нежелания считаться с мнением этих небогатых людей.
Хотя в США есть немало выходцев из арабских стран, их степень политической активности намного уступает степени влияния богатых и хорошо спаянных верхов еврейской общины, имеющих в своем распоряжении мощные средства массовой информации. Вообще проблемы сравнительно небольших стран могут обретать непропорционально большое звучание при разработке политики США, а голос сравнительно небольшой группы выходцев из этой страны может звучать особенно шумно.
События в Советской Прибалтике всегда привлекали значительно более пристальное внимание правительства США, чем события в Советской Средней Азии, в значительной степени по той причине, что выходцев из Киргизии, Узбекистана и других республик Средней Азии в США ничтожно мало по сравнению с выходцами из Прибалтики. К середине XX века в США проживало 60 тысяч эстонцев (из 100 тысяч эстонцев, живших за пределами СССР), значительная часть из 160 тысяч латышей, проживавших за рубежами Латвии, 450 тысяч литовцев из полумиллиона эмигрантов из Литвы. В ряде избирательных округов страны от мнения этих людей зависел исход выборов в местные законодательные органы власти, Конгресс США, а также избрание выборщиков в ходе президентских выборов страны.
Однако было бы неверным считать, что, откликаясь на выступления тех или иных этнических общин, правительство США на самом деле руководствуется интересами народов и стран, откуда прибыли эмигранты и их потомки. Следует учесть, что сам факт отъезда со своей родины эмигрантов был связан с их неудовлетворенностью существовавшими там порядками. Тот же факт, что они остались в США (или в другой стране), означает, что их удовлетворяют многие стороны зарубежной жизни.
Общественное сознание выходцев из той или иной страны внутри США, их политическая ориентация сложны и противоречивы. Во многом это связано с особенностями формирования многих этнических групп и их социального состава. Прибытие эмигрантов в Новый Свет означало для многих изменение их экономического и социального статуса. Отсутствие у новых обитателей «страны равных возможностей» качеств, необходимых для того, чтобы получить работу, соответствующую той, которую они выполняли на старой родине (хорошее знание английского языка, обладание навыками, необходимыми для работника данной профессии в США, знание культурных традиций американского общества и т. д.), повышенная конкуренция среди трудящихся, имеющих определенную квалификацию, существенно ограничивает их шансы на достижение успеха. Как отмечалось в справочном издании «Латвийцы в Америке», латвийские эмигранты, которые стали прибывать в США в большом количестве с конца 30 — начала 40-х годов, «за немногими исключениями… находили работу в сфере неквалифицированной рабочей силы… Вне зависимости от их образования и профессионального опыта они начинали работать дворниками, мойщиками посуды, строительными рабочими и т. д.».
Эмигранты компенсируют утрату своего былого социального статуса развитием на новой родине связей со своими единоплеменниками, особенно с теми, кто стал процветать и на помощь которых они рассчитывают. В то же время тяга к сплоченности эмигрантских общин отражает также острую ностальгию по утраченной родине, стремление сохранять былые привычки и культурные традиции. При этом в эмигрантских сообществах консервируются представления о бывшей родине, которые уже не отражают ее современный облик, а в основном соответствуют воспоминаниям эмигрантов, нередко воспринимаемые через призму идеализации прошлого и ностальгии по тем порядкам, которые уже не существуют на их былой родине. Такие настроения усугубляются благодаря тому, что господствующее положение в эмигрантских общинах занимают те, кто на родине принадлежал к свергнутым верхам общества. Именно они нередко навязывают всей эмигрантской общине идеи реставрации на своей родине давно отживших порядков, идеи социального и политического реванша.
С другой стороны, стремясь улучшить свое материальное положение и повысить свой социальный статус, эмигранты вольно и невольно «американизируются». Даже их имена и фамилии, трудные для восприятия большинства американцев, нередко обретают американизированное звучание. Для населения покинутой ими страны эмигранты, особенно те, кто преуспел в США или иной зарубежной стране, являются прежде всего вольными или невольными пропагандистами американского образа жизни.
Рассказы «процветающих заокеанских дядюшек» при их встречах со своими соплеменниками, оставшимися на старой родине, невольно подогревают эмиграционные настроения, особенно среди молодого поколения, или способствуют созданию хорошего образа Америки. По сути, эмигранты становятся «агентами влияния» США в той стране, откуда они прибыли, а не проводниками интересов своей бывшей родины в США. Рядясь в тогу патриотов своей былой родины, американизированные эмигранты часто являются носителями лишь потускневшего света уже угасшей в их душах этнической культуры, в то же время, общаясь со своими соплеменниками, они вольно или невольно демонстрируют преимущества «успеха по-американски». А это означает отречение от всего национального и самобытного, ориентация на чисто бытовые ценности и деловой успех.
