Одновременно Латвия и Эстония отказывались от англо-франко-советских гарантий своей безопасности. В коммюнике после подписания договоров говорилось: «Латвийское правительство и эстонское правительство обязались самостоятельно заботиться о сохранении политической независимости своих государств и придерживаться строгой политики нейтралитета». В тот же день министры иностранных дел Латвии и Эстонии, подписавшие договоры, были награждены германскими орденами.
Вскоре в прибалтийские страны стали поступать новые партии германского оружия. Если с 1919 по 1938 год Латвия закупала оружие в основном в Англии и во Франции, то с середины 1939 года вооружения стали закупаться исключительно в Германии. Латвия заключила с Германией контракты на поставки 96 артиллерийских орудий, а также автоматов, минометов, снарядов, патронов, пороха, оптических приборов.
14 июля 4 германских эсминца прибыли в Рижский порт. Одновременно в Ригу на немецких пароходах прибыло 4 тысячи туристов из Германии. Агент латвийской охранки сообщал: «Немцам известно до последней мелочи все, что намереваются предпринять латыши… В каждом государственном и общественном учреждении они имеют своих агентов и доброжелателей. Поэтому нечего удивляться, что Германия полностью осведомлена о положении не только в экономике, но и в военном ведомстве».
В июне 1939 года Эстонию посетил начальник штаба сухопутных сил Германии Гальдер, а затем начальник германской военной разведки Канарис. В ходе секретных переговоров обсуждался вопрос о вводе немецких войск в эту страну через Латвию и Литву. Прибывшие с Гальдером немецкие инженеры фотографировали пограничную полосу между Эстонией и СССР.
21 июня итальянский посланник в Таллине сообщал в Рим о том, что в правящих кругах Эстонии говорят о «возможности оккупации Германией островов Хийумаа и Сааремаа». Утверждалось, что в ходе германо-эстонских переговоров было решено, что для ввода войск в Эстонию потребуется 16 военных кораблей. Но не исключалась возможность и ввода войск через Литву и Латвию.
Казалось, что захват прибалтийских стран Германией — это дело времени. Тогда в случае войны германские войска оказались бы на ближайших подступах к Ленинграду. Правящие круги прибалтийских государств понимали неустойчивость своего положения как перед лицом германской агрессии, так и в случае советского отпора этой агрессии. В секретной записке Мунтерс писал: «Германо-советская война… очень обширное мероприятие, которое не поддается никаким предварительным расчетам. Если так случится, то перед нами будет такая беспощадная борьба, все возможности которой совсем не будут предусмотрены… Одним словом, наша подлинная угроза — ближайшая германо-советская война, которая будет такой обширной катастрофой, реальные прогнозы которой установить сегодня совсем нельзя».
Многие предприниматели Прибалтики стали переводить свои сбережения за рубеж, а иные побежали вслед за своими капиталами. Став свидетелями аншлюса Мюнхена, захвата Чехии, а затем и Клайпеды, они осознавали тщетность надежд на помощь Англии и Франции в такой ситуации. Поскольку же антикоммунистическая идеология лидеров прибалтийских режимов ставила пределы в развитии их отношений с СССР, то они приучались вести себя на международной арене так, как это было угодно Берлину.
Тем временем Советское правительство подчеркивало свое стремление к сохранению дружественных отношений с прибалтийскими государствами. Несмотря на проводимую Западом политику остракизма в отношении СССР, Советское правительство выступило с новой инициативой, направленной на обуздание агрессора. 17 апреля М.М. Литвинов в беседе с послом Англии в СССР внес предложение о пакте взаимопомощи Великобритании, Франции и СССР, к которому могли бы присоединиться Польша и другие страны Европы. Договор предусматривал бы оказание помощи Финляндии, Эстонии, Латвии, Польше и Румынии.
Однако 8 мая правительство Великобритании ответило, что пока «не созрело время» для такого договора. Вместо этого Англия предложила договор, в соответствии с которым СССР был бы обязан прийти на помощь Великобритании и Франции в случае германского нападения на Польшу, Румынию, Бельгию, но Великобритания и Франция не помогали бы СССР, если бы произошло нападение Германии на прибалтийские страны.
В то же время, исходя из очевидного нежелания Запада сотрудничать с СССР, Советское правительство предприняло зондаж позиции Германии. В беседе со статс-секретарем Вайдзеккером посол СССР в Берлине Мере-калов 17 апреля заявил: «Идеологические различия не помешали отношениям между Россией и Италией и не должны мешать отношениям с Германией. Россия не использовала нынешние осложнения между Германией и западными демократиями, и она не желает делать это. Нет оснований, почему бы не поставить отношения на нормальную основу, почему бы из нормальных отношений не могли вырасти постоянно улучшающиеся отношения».
Идя на эти переговоры, Советское правительство исходило из наличия враждебного окружения СССР. Перед Советским Союзом имелись две одинаково опасные альтернативы: или готовиться к скорому вооруженному конфликту против Германии с союзниками, ненадежность которых была проявлена в Мюнхене, или попытаться добиться временной отсрочки конфликта путем договоренности с Гитлером, неуважение к договорам и вероломство которого демонстрировались постоянно с момента его прихода к власти. Судьба СССР зависела от воли тех, с кем наша страна вступила бы в соглашение. При этом партнерами СССР при любом выборе стали бы страны, постоянно проводившие политику, направленную против Советского государства. В любом случае результат был бы чреват непредвиденными опасностями для СССР и ставил под угрозу его существование. Однако иного реального пути, кроме поиска решения в пределах двух альтернатив, у Советского Союза не было.
9 мая правительство Чемберлена официально отвергло советское предложение о тройственном пакте. Вместо этого, имея в виду английские гарантии Польше и Румынии, правительство Чемберлена предложило, чтобы, «если Великобритания и Франция окажутся вовлеченными в военные действия во исполнение этих обязательств, Советское правительство осуществило бы немедленную помощь, в случае выраженного желания в такой помощи, таким образом и на таких условиях, как об этом будет достигнута договоренность».
Позже английский историк А. Тейлор назвал это предложение «концепцией крана»: «Помощь СССР включалась и выключалась по воле Англии, а не Советского Союза». Получалось, что в случае германской агрессии СССР должен прийти на помощь Польше, Румынии и Бельгии, но Великобритания и Франция отказывались помогать СССР, если бы Германия захватила прибалтийские страны. Как свидетельствовал советник американского посольства в Париже 30 мая, «если Латвия и Эстония подвергнутся нападению со стороны Германии и не будут защищаться или воздержатся от того, чтобы просить Россию о помощи, то обязательство о взаимопомощи не вступит в силу».
Отказ Англии распространить гарантии как Советского Союза, так и собственные на прибалтийские страны в случае нападения на них Германии открывал реальный путь для германской агрессии. А. Тейлор писал: «Англия дала гарантии Польше и Румынии; поэтому ей пришлось бы выполнять свои обещания и вступить в войну, если бы Германия совершила нападение на Советскую Россию через одну из этих стран. Никаких обязательств перед балтийскими государствами Англия не дала. Это оставляло лазейку для германского нападения на Советскую Россию, в то время как западные державы сохраняли нейтралитет».
