У американского народа нет желания ни нести связанные с Ираком издержки практически имперской опеки, ни вести жестокую военную кампанию, необходимую для умиротворения страны. Поэтому, вместо того, чтобы говорить о новой стратегии победы и посылать в огонь Ирака все новые и новые контингенты несчастных американцев, президенту лучше было бы объявить открыто, что миссия Америки окончена, и представить план постепенного вывода американских войск.
Будущее Ирака – в руках самих иракцев. Именно они – неважно как, с помощью насилия, путем переговоров или взаимных уступок – должны определить пути дальнейшего развития своей страны. Пока что их выбор совершенно не устраивает Америку – так же, как выбор, сделанный ливанцами в 1975 году и боснийцами в 1992-м, – но Вашингтон реально никак не сможет изменить эти решения.
Уже во второй раз в послевоенной истории Соединенные Штаты потерпели поражение на войне – не потому, что были побиты на поле боя, а потому, что не смогли решить свои политические задачи. Задача, которая сегодня стоит перед американским руководством – не придумывать планы продолжения войны, а искать способы, с помощью которых Америка может вновь набрать силу и реализовать свои интересы с учетом этой потери.
Из речи президента можно вынести, как минимум, пять довольно общих наблюдений:
1. Анализ ситуации в Ираке получился намного более реалистичным, чем в любом из предыдущих президентских заявлений. Президент признал наше поражение, хотя тут же применил стандартный прием уклонения от ответственности – объявил его своей личной ошибкой. Язык выступления был менее исламофобским, чем тот, который привычно стало слышать от президента Буша с 11 сентября 2001 года, хотя президент и тут не удержался и, говоря об угрозах, с которыми США приходится сталкиваться в Ираке, встал в ловушку демагогического упрощенчества, назвав пребывание войск в этой стране борьбой за защиту «молодой демократии» против экстремистов и американского общества – от террористов. Истинность и того, и другого утверждения более чем сомнительна.
2. Направление в Ирак дополнительного контингента из 21500 человек – не более чем политическая уловка, тактическая ценность которой весьма и весьма ограниченна, а стратегическая отсутствует вовсе. Добиться военной победы – еще не значит выиграть войну. Войска Соединенных Штатов ввяжутся в кровавые уличные бои, исход которых решающим образом никак не повлияет на прекращение продолжающегося хаоса и этнического и межконфессионального насилия, не говоря уже о целенаправленной антиамериканской деятельности боевиков.
3. Принимая решение повысить уровень американского военного присутствия и одновременно выставляя «суверенному» иракскому режиму какие-то «целевые показатели», а также подчеркивая внешнюю угрозу со стороны Ирана и Сирии, Администрация, в случае, если поставленные целевые показатели не выполняются (а это уже дело практически решенное), фактически оставляет себе выбор только из двух возможностей. Либо политика «моя хата с краю, я убегаю», то есть уйти из Ирака, потому что иракское правительство что-то пообещало и не выполнило – правда, таким способом США никак не прикроются от критики в адрес в высшей степени сомнительного «принципа домино», о котором президент уже слишком много раз говорил как о неизбежном и страшном следствии вывода американских войск; либо – и, не исключено, что такая возможность уже маячит где-то в глубине бушевского сознания – расширение географии конфликта и развязывание военных действий против Сирии и Ирана. Можно с уверенностью говорить, что кое-кто из неоконсерваторов, близких как к президенту, так и к другим чиновникам Белого дома, обязательно попытается их на это толкнуть. Такие же мысли могут возникнуть и в других местах – например, в голове сенатора Джо Либермана.
4. В выступлении президента ни слова не сказано даже о теоретической возможности развития ситуации, которая в конечном итоге привела бы к политическому решению. Поиск политического решения потребовал бы серьезного диалога – причем диалога с реальными политическими лидерами Ирака, за которыми стоят как политические, так и физические силы – относительно принятия американцами и иракцами совместного решения о сроках окончательного вывода американских войск. Судя по результатам социологических исследований, большинство населения Ирака хотело бы выхода американцев из страны в течение какого-то как можно более короткого срока. Если бы имелась конкретная дата этого события, установленная обеими сторонами, то тогда и вовлечение соседних стран в серьезную дискуссию на тему региональной безопасности и стабильности было бы уже гораздо более легкой задачей. Отказ США от возможности переговоров с Ираном и Сирией – это политика самоостракизма, хотя она довольно логично вписывается в общую политическую картину правительства, пытающегося заниматься придумыванием лозунгов вместо того, чтобы заниматься выработкой стратегий. 5. В выступлении президента отражается глубокое непонимание им реалий нашей эпохи. В Ираке Америка действует так, будто Ирак – ее колония. Эра колониализма прошла. Вести колониальную войну в постколониальную эпоху – самоубийство. Это и есть самый главный, убийственный, провал политики Буша.
Глава двадцать первая
Месопотамская авантюра: за и против
Я поддерживал решение сокрушить режим Саддама Хусейна в Ираке. Я знал о потрясающей боевой силе наших вооруженных сил, не имеющих себе равных на планете, которые смели иракские дивизии довольно легко. Я знал также, что эта война будет просто первой половиной иракской трансформации из авторитарного кошмара в плюралистическое, взаимосвязанное общество. И ведение этой второй войны – за мир – будет чрезвычайно тяжелым. Эта вторая часть должна была осуществляться специалистами по мирному строительству, которых у нас просто нет. Наши военные не были готовы к решению этой задачи.
Томас Барнет, 2005
Неоконы не сдаются
Мантра «неоконов»: величайшей опасностью для Америки является создание одним из rogue states («агрессивных государств») ядерного оружия, которым оно может снабдить диверсионные группы, направляемые в Соединенные Штаты. Они открыто провозгласили первенство США в международных делах, снижение роли международных организаций, предваряющие удары по потенциальным про тивникам (способным создать оружие массового поражения), недоверие даже к старым союзникам, давление на «ось зла» (Иран, Сирия, Северная Корея). В сентябре 2001 г., когда страна озиралась в поисках утраченного равновесия, «неоконы» вышли на национальную арену и предложили президенту серию активных действий, отвечавших тогдашнему паническому сознанию страны. Как пишет один из их лидеров Макс Бут, «после самой крупной в истории США террористической атаки президент Буш-мл. пришел к выводу, что администрация не может более позволить себе „скромной“ внешней политики». Войны в Афганистане и Ираке окончательно вывели «неоконов» из идеологических пещер в самые главные кабинеты. Особое их ликование вызвала принятая администрацией Буша в 2002 г. «Стратегия национальной безопасности», предполагающая наносить «предваряющие удары» в случае восприятия политики государства икс угрожающей.
Администрация Буша считает доблестью пренебрежение мнением специалистов, игнорирование истории; она полагала, что Ирак будет трансформирован без чрезвычайных американских усилий. Мнение людей, чье суждение учитывалось, отражало видение мира очень узкой группы политологов – и эти политологи часто были просто невежественными в отношении ближневосточного региона. Без малейшей критичности на веру было взято мнение группы политических противников Саддама Хусейна, тех эмигрантов, которые утверждали, не моргнув глазом, что освобожденный народ Ирака с великой радостью встретит освободителей от Саддама и будет воодушевленно сотрудничать с оккупационными американскими военными властями. «Неоконы» и демократические империалисты имели немало идеологов. Вначале их было немало. Так Джордж Пакер писал в своего рода эйфории: «Я хочу, чтобы иракцы вышли из тюрьмы; я хочу, чтобы диктатор-убийца лишился своей власти до того, как он сможет убивать снова; я хотел увидеть создание открытого общества, закрепляющего свои корни в арабском мире»
[256]
. Либеральный сторонник войны лишь постепенно превращается в хроникера американских разочарований.
