Раздраженный Буш пожаловался верному союзнику, австралийскому премьеру Ховарду: «Каждый раз, когда я напоминаю о жестокости режима Саддама, адвокаты-законники говорят, что так не следует говорить – идет война. Мне позволяют говорить только о деятельности, похожей на террористическую. Эти адвокаты-законники ужасны». Генерал Уэсли Кларк даже на фоне явного триумфа говорил о «фундаментальных стратегических ошибках. Структура войск была ошибочной». Но самым неадекватным было планирование процесса, связанного с послевоенным урегулированием. Таким образом, мы имеем пример победы над вооруженными силами противника, но не выигрыш войны в целом... Администрация Буша не только не поняла сути современной войны, но и допустила большие политические ошибки»
[157]
.
В компании ближайших друзей Кеннет Аделман задал нехороший вопрос: «Я поражен тем, что мы не нашли оружия массового поражения». Вулфовиц: «Мы найдем его». Чейни: «Мы обязательно найдем его». Друзья вспоминали яркие места из речей своих противников. Джим Бейкер настаивал на гораздо более широкой коалиции союзников. Лоуренс Иглбергер по телевидению сказал, что «война может быть оправданной только в том случае, что существует доказательство того, что Саддам сам готовится к атаке на Соединенные Штаты. Имя Пауэлла уже само по себе вызывало смех». Чейни: «Колин всегда имел важную оговорку по поводу нашего курса».
«Представитель президента в Ираке»
Гарнер отчаянно стремился в Багдад. Он хотел как можно быстрее свести друг с другом американских и иракских бизнесменов и строителей. Три контракта уже были подписаны (из 13 первостепенных). Но Фрэнкс не пускал Гарнера в столицу: «Пусть там закончатся бои». Гарнер давно знал Фрэнкса и бросился к нему в катарскую штаб-квартиру: «В Багдаде создается опасный вакуум и именно мы должны заполнить его». Он сумел убедить командующего. 21 апреля 2003 г. Гарнер с командой из восьми человек вылетел в Багдад и занял стоящий в центральной части города дворец с 258 комнатами.
Жара стояла страшная. Электричество подавалось с перерывами, водопровод барахлил. Из Морокко прилетела в качестве первого заместителя Гарнера Маргарет Татвайлер – 12 лет работавшая с Джеймсом Бейкером в самых разных ипостасях. Увидев окружающее, Татвайлер пришла к выводу, что Ирак – это катастрофа и даже гений Бейкера не смог бы наладить нормальную жизнь. Татвайлер нравился Гарнер, «но он не был Джеймсом Бейкером» и не разбирался в вашингтонских хитросплетениях. И был невежлив с прессой.
Татвайлер подружилась с женой известного курдского лидера Талабани – Херо Талабани. В одной из дискуссий Херо повернулась к Татвайлер и сказала примечательные слова: «Мы от вас, американцев, ожидали гораздо больше».
28 апреля 2003 г. генерал-лейтенант Джей Гарнер еще стоял пред 350 избранными американцами иракцами в багдадском Центре Конвентов. Один из прибывших иракских иммигрантов – Канан Макийя говорил о необходимости либеральной конституции. Кто-то из окружающих спросил Гарнера: «Кто ответственен за нашу политику?» Гарнер, ни минуты не сдерживаясь, ответил: «Вы отвечаете за это». В зале воцарилась тишина, кто-то ахнул, и сведущим стало ясно, что никто не отвечает за важнейшее дело. Что у американцев нет идей, каким курсом идти, что делать дальше. «Эффективное руководство в любом кризисе требует баланса умеренности и надежды. Эта администрация – в своих худших проявлениях – мечется между излишней секретностью и неожиданными прямолинейными предупреждениями о „неизбежности“ террористических атак с применением оружия массового поражения на нашей земле, предупреждения, которые часто имеют вид отвлекающих маневров, отвлекающих от коробящей администрацию критики в адрес официальных мер по предотвращению терроризма»
[158]
.
В окружении Рамсфелда все более популярной становилась идея, что «вояка» Гарнер, нелюбимец всемогущей прессы – символ отсталости и примитивизма. В конечном счете находившийся во главе оккупационной администрации Ирака генерал Гарнер стал казаться Вашингтону лишенным необходимой жесткости. Список претендентов на более высокую роль «вице-короля», «личного представителя президента» постоянно сокращался. Отсекали, прежде всего всех, кто занимал высокие посты при президенте Клинтоне. Именно так на первый план попала фигура Пола «Джерри» Бремера, шестидесятиоднолетнего специалиста по терроризму, близкого к Киссинджеру, владельца консультативной фирмы. Бремер выглядел очень моложаво и по его прическе трудно было догадаться о его возрасте.
Джерри Бремер
24 апреля 2003 г. Рамсфелд позвонил госсекретарю Пауэллу и предложил кандидатуру Бремера. Пауэлл попросил время подумать. Эрмитидж проверил все 23 года работы Бремера на дипслужбе. Он и Пауэлл нуждались в союзнике в Багдаде. Бремер мог быть таким союзником и государственный секретарь высказался о Бремере положительно.
Вместо ORHA была создана Коалиция временного руководства. В данном случае все решал министр обороны Рамcфелд. Не предупредив руководителя прежней американской администрации Гарнера, он решил заменить его. Уже 8 апреля Рамсфелд составляет список из 100 американцев, которым назначено управлять Ираком. На пост «главы оккупационной администрации» предполагалось назначить известную личность – бывшие сенаторы, губернаторы, министры, руководители администраций. Рамсфелд выделил 10 наиболее приемлемых кандидатов и представил их президенту. Бывший государственный секретарь Джордж Шульц (83), возглавлявший строительную «Бектел корпорейшн» – главного государственного подрядчика – считался фаворитом. Второе место в списке военных занимал Пол Вулфовиц (тот тянул за собой на пост премьера иракского премьера Челаби). Представитель президента будет обладать абсолютной властью во всем Ираке.
Гарнер был заменен руководителем Временной коалиционной власти – «посланником президента» Полом «Джерри» Бремером.
Через несколько недель Гарнера пригласили в Белый дом для встречи с президентом Бушем. Присутствовали все те, кто втянул Америку в иракскую авантюру: вице-президент Ричард Чейни, министр обороны Дональд Рамсфелд. Советник по национальной безопасности Кондолиза Райс. Никто из них даже не попытался спросить Гарнера о ситуации в Ираке, можно ли рассчитывать на стабильность в стране. Президент Буш удачно пошутил: «Хотите в следующий раз в Иран?» – «Нет, сэр, мои ребята и я больше нацелены на Кубу»
[159]
.
Гарнер покинул Овальный кабинет, запомнив «порочную ухмылку Чейни». В целом у Гарнера сложилось впечатление, что именно Чейни был злым гением войны. По мнению генерала, слабым местом Буша было практически полное отсутствие любознательности даже в отношении наиболее значимых событий его президентства. Это и сделало немыслимо большим влияние Чейни. «Буш знал только то, что приносил в его офис Чейни». По всем описаниям очевидцев, «готовность Буша и его советников жить в искусственном мире, оторванном от смертельно-серьезных процессов, начатых ими самими; беззаботность Буша создала климат, в котором с большой охотой и эффективностью могли действовать Чейни и Рамсфелд, вдвоем перекрывшие дорогу к президенту»
[160]
. Чейни и Рамсфелд перекрыли влияние многих организаций – от госдепартамента до ООН. Это оказалось возможным в свете исключительной осведомленности и Чейни и Рамсфелда – результат многих десятилетий, проведенных вокруг различных президентов и в Вашингтоне вообще.
