«Чейни и Рамсфелд не были готовы к принятию идеи, что в сентябрьской атаке не было руки Саддама Хусейна и что связи между секулярным правительством в Багдаде и фундаменталистами Аль-Каиды были призрачными. Резонно было бы предположить, что низвержение Саддама имеет очень отдаленное отношение к освобождению иракского народа... Для Чейни и Рамсфелда война решила проблему Саддама Хусейна, а не иракскую проблему, она давала безопасность, а не справедливость... Администрация Буша с гордостью заявила, что создание новой нации – это не дело американцев, пусть это делают другие»
[177]
.
Обескураженные американцы резко увеличили ассигнования на Ирак. Они создали 40-тысячную полицию и приступили к созданию союзной иракской армии, основу которой, так или иначе, составили офицеры предшествующего режима. В ноябре 2003 года был сформирован первый батальон новой, прозападной армии. Но это не спасло карьеру еще одного проконсула – американского посла Бремера; 12 ноября 2003 года он был отозван в Вашингтон за безвластие и неумение наладить контакты с местным населением.
Но положение было уже не поправить: громадное большинство иракцев жаждало ухода американской коалиции. И все песнопения о демократии в Ираке с каждым месяцем становились абсурдом. Все больше иракцев полагалось на насилие как на средство напрячь терпение привыкшей к роскоши страны. А президент Буш полагался на Временный правящий совет, члены которого решали обыденные проблемы, но не осмеливались (пока) проявить свою мусульманскую цивилизационную сущность.
Ирак и мир
Заместитель Рамсфелда – независимый Вулфовиц впервые посетил Ирак в июле 2003 г. и был во многом разочарован. В частности, его полностью разочаровала новая полицейская служба. По мере роста насилия осенью 2003 г., Вулфовиц стал одолевать Рамсфелда, указывая своими филиппиками генералу Санчесу: «Силы безопасности Ирака должны быть устрашающими».
Но не менее важно отметить, что погруженный в огонь Ирак меняет весь мир. Роль ООН пала самым очевидным образом. Такие страны, как Франция и Германия, заняли позицию, противоположную американской. Противоречия довольно быстро вышли за пределы Ирака. Усилился антиевропейский элемент в американском видении Европы. Такие американские идеологи как Пол Кеннеди (2003) и Роберт Каган (2003) утверждают, что Европа неспособна противостоять Америке, если даже нефть региона будет жизненно нужна европейской индустрии.
Ирак интенсифицировал проблему терроризма. Односторонние действия Соединенных Штатов обострили проблему гуманитарных несчастий. Изменилась сама концепция военной мощи. Война в Ираке изменила все основные представления о параметрах мощи. Эта мощь не замиряет послевоенный Ирак и не примиряет его основные общины – шиитов (67 процентов населения) суннитов и курдов. Высокотехнологичное оружие не может соревноваться с довольно примитивной ракетой, стоимостью в 5 тыс. дол., которая сбивает самолет, стоимостью 50 млн дол.
В такой ситуации возможны все сценарии. Основные «игроки» на сцене не знают, что им делать. Складывается практический союз Европы, ООН, и арабского мира против американского высокомерия, столь жестоко проявившего себя в Ираке.
Американская администрация объясняла ситуацию в послевоенном Ираке как проблему, связанную с неоправдавшимися ожиданиями, «некоторой недооценкой сложностей» и с тем, что устранение Саддама снимет угрозу со стороны партии БААС. Белый дом также полагал, что значительное количество иракских военных и полицейских сплотятся вокруг американцев, и, наконец, верил в то, что иракские чиновники останутся на своих местах и продолжат работу
[178]
.
Улучшения, на которые рассчитывали американцы, осуществлялись на удивление медленно. На курдском севере, практически не тронутом боевыми действиями (Саддам не осуществлял над этим регионом контроль) жизнь продолжалась без особых перемен. Но у курдов были свои проблемы. Они предъявили претензии на нефтеносный район города Киркука, чему воспротивились не только арабы, но и тюркское население района. Но недовольна была и курдская администрация, чьи доходы от нефти резко сократились – сократился крайне прибыльный доход от нелегальной торговли нефтью с Турцией.
На юге – в контролируемой англичанами зоне Басры вначале дело казалось приходящим в норму: подача электричества, воды, возобновление комбинат-крекинга нефти Хор аль-Зубайр и частичное восстановление порта Умм-Каср. Авиакомпания «Катар Эйрвэйз» начала полеты (дважды в неделю) в приходящую в себя Басру. В отличие от американцев, англичане использовали свой колоссальный колониальный опыт, и хотя несколько представителей Королевской военной полиции близ Амара были убиты, в целом это было нетипично для более мирных отношений англичан и иракцев на юге страны.
Но в центре страны американцы столкнулись с проблемами, которые они оказались не в состоянии решить. В Багдаде подача электричества и запасов воды теперь уже не превышала 50–70 процентов довоенного уровня. Открылась лишь половина прежней численности школ.
Но все портила американцам проблема безопасности – особенно в глубине суннитского треугольника, в западной части страны, в Багдаде, где саддамовские лоялисты ожесточенно сражались. Здесь ослабление американского диктата было неизбежно.
Трудно определить, какое влияние оказал на общеполитический процесс запрет на деятельность партии Арабского социалистического возрождения – БААС. Но отметим, что именно секулярные кемалисты привели Турцию в лагерь Запада – только после того как из страны после 1918 года бежал имам. Американцы же поступили наоборот. Они сокрушили антифундаменталистов, и в итоге получили исламскую республику Ирак, в которой две трети шиитов, полагаясь на симпатию и помощь шиитской исламской республики Иран, выступили против одной трети населения страны – суннитов (из которых прежде происходил Саддам Хусейн).
Вероятно, крупной ошибкой Вашингтона был полный роспуск иракской армии. Эти люди умели воевать и вскоре получили мотив: жизнь в послесаддамовском Ираке быстро опустилась до точки невыносимости. Выброшенные на мертвый рынок 400 тысяч вчерашних солдат и офицеров, лишившихся довольствия и зарплат, стали готовой силой сопротивления. Американцы первоначально наметили начало создания новой армии на конец июня 2003 года, но значительное время Ирак был просто питательной средой цивилизационного и патриотического сопротивлений на фоне отчаянных попыток американцев сколотить послушное правительство из неизвестных иракскому народу деятелей, единственным достоинством многих из них было знание английского языка и видимость лояльности американцам.
Временный совет
В июле 2003 г. американцы решили создать новый орган – Политический Совет, некоего предшественника нового иракского правительства, который назначил членов Совета Временных министров. Его задачей было решать проблемы ежедневного управления страной, а также ревизовать школьное образование, создать новую судебную систему. Предпарламент – Совет из 200 членов обязали создать проект новой конституции, которой предстояло пройти национальный референдум. Но все это было легко лишь на бумаге. Непреодолимое началось с вопросе о степени федерализма, на котором настаивали столь удобные до сих пор американцам северные курды.
