– Дорога проходимая… – отметил Голованов. – Я с детства проходные дворы люблю… Только как бы к ночи не заделали дыры…
– Чтобы такие дыры заделать, надо неделю работать… – рассудил капитан Рукавишников. – Это я, как почти профессиональный строитель, говорю…
– Ты профессиональный разрушитель… – сказал Лукоморьев с лёгким негодованием. – Шива… И не лезь в созидатели…
– А кто себе дачу собственными руками построил? – ответил капитан.
– Вот сейчас твои руки и потребуют на работу… – сказал Голованов.
Из дому вышли две женщины и пожилой мужчина. И сразу направились к гостям.
– Любуетесь, что натворили! – сразу с крика начала беседу пожилая женщина.
– Да вот, смотрим, мать, как это всё восстанавливать и во сколько это обойдётся… – виновато ответил Голованов.
Разговор о восстановлении и о стоимости восстановления хозяев равнодушными не оставил. Теперь уже прозвучал не крик, а заинтересованный вопрос:
– А кто восстанавливать будет?
– Завтра комиссия приедет, посмотрит на разрушения, с вами поговорит… Вы как считаете, вам лучше деньгами ремонт оплатить или бригаду ремонтников послать?
Завтра проходной двор уже не понадобится. Завтра уже можно будет ругаться с хозяевами… Если, конечно, в селе останется, кому ругаться со стороны федеральных властей, потому что спецназовцы не собирались задерживаться в селе после окончания операции. Если, конечно, операция закончится удачно…
– Деньгами, сынок, лучше… – сказал пожилой мужчина. – Я сам всё строил… А ваши приедут, построят, и завтра всё развалится… Знаем мы городских строителей…
– Ладно… Тогда вы до завтра ничего не трогайте… Чтобы оценить можно было…
Голованов козырнул и первым двинулся дальше. Остальные бойцы за ним.
Майор чувствовал себя очень неуверенно. Ему неприятно было врать про комиссию, но проход был нужен уже сегодняшней ночью. Но себе Голованов дал слово отразить разрушения в рапорте, чтобы начальство написало отношение районным властям. Те обязаны выплатить людям пособие. Правда, потом и собственный счёт выставят Министерству обороны, но это справедливое решение вопроса. Конечно, комиссия приедет не завтра и вообще едва ли приедет, а выплаты произведут через несколько месяцев после многочисленных просьб и заявлений пострадавшей стороны. Однако к таким мерам тоже приходится порой прибегать, чтобы добиться положительного результата. Всего пострадали три двора. Не такая уж и большая сумма требуется, чтобы эти заборы восстановить…
Группа прошла до конца деревни и свернула в сторону своего лагеря, когда на связь вышел прапорщик Денисов:
– «Голован», я – «Магистр»… Что ты там натворил?…
Прапорщик откровенно смеялся, чуть не хохотал так, что его за сто двадцать метров в селе могли услышать.
– О чём разговор? – не понял Голованов.
– Там, во дворах, где заборы развалили…
– Я пообещал им завтра комиссию… – серьёзно, чувствуя вину, признался Голованов.
– Это я слышал… Вы ушли, женщины по соседям побежали… Рассказали… А их мужчина ломом принялся сарай ломать… Вот пашет!.. И откуда в нём столько силы!.. Энтузиаст первых советских пятилеток, до и только… А в соседнем доме… – прапорщик задыхался от восторга. – А в соседнем доме, где БМП вообще не была, мужик с кувалдой выскочил, сносит себе угол дома… Во… И дальше пошло… И ещё в двух домах, где забор свалили, сараи ломают… И дворовую летнюю кухню разваливают… Через час половина села будет в развалинах… Это точно…
– Жадный, мать его, платит трижды… – подвёл итог Рукавишников…
– Почему не дважды? – поинтересовался Лукоморьев.
– Третий раз тебе персонально…
* * *
Сопровождающая грузовик боевая машина пехоты стояла позади, и Голованов со своими бойцами подошёл сзади, потому он сначала и встретился со знакомым уже по прошлому рейсу командиром экипажа БМП.
– Товарищ майор, второй груз вам… От товарища генерала Судиславлева…
Прапорщик, пожав Голованову руку, протянул объёмный футляр.
– Что это?
– Бинокль с тепловизором. Из трофеев… Через генерала вам передали офицеры другой группы из ваших, в подарок…
– Какая группа, фамилию не помнишь?
– Кажется, подполковник… – прапорщик задумался. – Пугачёв, что ли…
– Может, Разин?
– Во! Точно! Подполковник Разин… Так генерал и сказал… Это не под роспись, это в постоянное владение… Там все в футляре, и зарядное устройство тоже… И запасные аккумуляторы… И инструкция на арабском языке… Ну, вы-то, наверное, прочитаете…
Командир экипажа БМП, наверное, наслушался легенд о спецназе ГРУ.
– Прочитаем… – подтвердил Голованов очередную легенду. – Загрузку начали?
– Уже заканчиваем…
– До утра остаться не можете?
– Если только прикажут… Иначе нас искать начнут. «Груз 200» не завоняет?
– Не должен… Ночи здесь прохладные… Но, я думаю, мы к утру так и так уже в Гудермесе будем… – Голованов посмотрел на часы. – Через два часа темнеть начнёт…
– Свяжитесь с генералом, он даст команду моему командиру…
– Я свяжусь…
Голованов пошёл было дальше, но обернулся, приподнял подарок, показывая, и сказал:
– Спасибо за доставку!
– Не за что, товарищ майор. Главное, чтоб для дела…
Прапорщик был молод и ещё, похоже, не брился. Наверное, сразу после срочной службы в школу прапорщиков двинул. А в этом возрасте не все ещё бриться начинают. У некоторых, как у прапорщика, как у самого майора Голованова в возрасте прапорщика, на щеках только пушок отрастал. Это воспоминание почему-то показалось майору приятным, и он заулыбался…
* * *
Среди камней снова развели костёр, хотя топить его кустами, моментально прогорающими, было трудоёмко. И без того уже после вчерашнего костра в зарослях образовалась солидная проплешина. Но дров для спецназовцев никто не припас, и приходилось обходиться тем, что было под рукой. Это в Чечне с дровами в предгорьях никогда проблем не возникало. Да и в горах за исключением самых высоких практически тоже. Но чеченские горы не сравнить с дагестанскими. Здесь нет тех смолистых елей и других деревьев, что дают костру жаркое пламя.
Голованов сел на свой уже привычный камень.
– Старший лейтенант Габдрахманов где? – спросил дежурного.
– Позвать?
– Да…
Голованов раскрыл футляр и вытащил непривычной формы бинокль. В гнездо для бинокля была заложена и тоненькая книжечка инструкции. Майор пролистал, естественно, разобраться смог только с рисунками, но прочитать подпись под рисунками не сумел. Старший лейтенант явился через две минуты.
