2. Информационная открытость западного мира, накладываясь на гедонистическую характеристику этого мира, делает практически невозможным такое применение американской (и союзной ей вооруженной силы западного характера), которое чревато большими людскими потерями. 96 убитых были пределом для войны в Заливе, 9 человек среди американской морской пехоты явились пределом для попыток контроля над Сомали в 1993 г.
[7]
3. «Американская разведка была создана совсем в другое время и для решения очень отличных от сегодняшних проблем»1 . Ее переспециализация давно назрела. ЦРУ, ФБР и Агентство национальной безопасности практически не делятся секретной информацией. Полагаясь только на технические средства разведки, Соединенные Штаты не знают, откуда ждать следующего удара, каким будет характер этого удара и где расположены его цели. Страны типа России, исторически изощренные во внутренней борьбе с террором, убедились, что лишь наличие агентуры в противостоящем лагере дает некоторые результаты. В спешном порядке в США ставится задача создания большой группы экспертов, знающих язык, культуру, общественные условия, экономические факторы, воздействующие на страны, где проявило себя организованное противостояние мировому лидеру. Но время бесценно, а когда агентурная сеть будет внедрена и заработает?.. Американские специалисты в данном вопросе жалуются на нежелание рекрутов пойти на то, что по существу является жертвой собственной жизни. Да и репутация разведорганов еще несет исторические пятна.
4. В определении противника в американском государственном анализе просматривается очевидная нелогичность, своего рода непотизм, одиозное прощение потенциально главных противников и указание — как на главных — на наиболее одиозных. Самый яркий пример, пожалуй, сопоставление Афганистана и Саудовской Аравии. Именно в последней правит весьма агрессивный ваххабитский режим, пропаганда антиамериканизма весьма софистична и открыта. Напомним, среди 19 сентябрьских террористов 15 вышли из Саудовской Аравии. Но четверть мировой нефти — это более чем весомый аргумент, и жертвой удара становится глухой Афганистан. Встает резонный вопрос, не получат ли американцы в результате новый Иран? Нового Хомейни?
5. Находясь в апогее своей мощи, США, словами Г. Киссинджера, «не сумели выработать общей концепции своего поведения в мире новых реальностей. Победа в „холодной войне“ стимулировала самоуверенность; удовлетворение существующим положением делает политику простой проекцией на будущее знакомых понятий; поразительные экономические успехи влекут политиков к смешиванию стратегии с экономикой, делают их нечувствительными к политическому, культурному и духовному воздействию гигантских трансформаций, вызванных американской технологией».
6. Но главноевсе же не в указанных моментах органической слабости. Главное в том, что 90 процентов мирового населения не удовлетворены существующим положением, которое грозит абсолютной маргинализацией абсолютного большинства земного населения, многих стран с традициями жертвенного противостояния судьбе и обстоятельствам.
Где выход из складывающегося и грядущего противостояния? Прежде всего это смягчение противостояния Север — Юг. Дж. Стерн из Гарварда настоятельно указывает, что, если Соединенные Штаты хотят избежать второго Сентября, они «больше не могут позволить другим странам опуститься в хаос» — если Америка не обратит внимания на проблемы образования, здоровья и экономического развития зарубежных стран, то «придут новые бен ладены». Пассивность же самоубийственна, промедление смертельно опасно. «Мы должны двигаться, — отражает все более популярную точку зрения Швенингер, — в направлении некой системы глобального налогообложения, которая не зависит от хрупкого благорасположения национальных правительств, хотя и контролируется ими».
Конкретным советом звучит делаемый вывод, что вводимый, скажем, Организацией Объединенных Наций (весьма скромный) налог в 0, 1% на нынешние мировые трансакции мог бы помочь развитию. Специально созданная международная компьютерная система могла бы фиксировать прохождение этого потока и налагать справедливый и относительно малочувствительный для облагаемых налог. Мировые трансакции ныне составляют 500 трлн. долл. в год (ежедневно в мировых трансакциях проходят примерно 1, 5 трлн. долл.) Указанный налог дал бы солидную сумму в 500 млрд. долл., которые можно было бы использовать для помощи бедным странам.
Такие исследователи, как американец У. Грейдер, полагают, что необходим «новый Бреттон Вудс, новое соглашение, восстанавливающее равенство между богатыми и бедными, для развитых и развивающихся стран». Должно возникнуть нечто вроде легально оформленного мирового сообщества. Это предложение, судя по всему, будет воспринято без всякого энтузиазма питающими отвращение к налогам нациями, жестко стерегущими свой финансовый суверенитет. «Но для американского политического класса, включающего в себя новую экономическую элиту, которая обогатилась на мировом рынке, преждевременно превозносить достоинства нового — глобального, безграничного рынка и в то же время категорически отказываться от финансирования политической инфраструктуры, необходимой для обеспечения ее жизнедеятельности».
Скептицизм внутри
Сомнения испытывают сами американцы. Нельзя сказать, что американские политики и их советники, софистичная и изощренная среда заокеанской политологии, не ощущают хрупкости любого владычества, опасности подняться над другими. Здесь меньше, чем могло бы быть, иллюзий относительно союзнической верности и лояльности. Напротив, немалое число американских политологов весьма критично оценивают теряющих критическое чутье идеологов имперской системы. Как формулировал весной 2002 г. известный американский обозреватель У. Пфаф, «похоже, что многие в администрации Буша убеждены, что военной силой можно добиться желательного разрешения политических проблем. Они полагают, что Ариэль Шарон делает то, что нужно делать в его ситуации. Грубой силой можно решать политические проблемы, но этот метод обычно несет с собой новые проблемы… Эдмунд Берк однажды заметил, что для нации нет большего бедствия, чем порвать со своим прошлым… Холодная война оторвала США от прошлого. После окончания ее возврата к прошлому не произошло. Стратегам в Вашингтоне статус империи представляется удачным выбором. Считается, что таким образом удастся увеличить стабильность международного сообщества и решить проблему терроризма, государств-изгоев, оружия массового поражения и т. д. Но американское политическое, экономическое и культурное влияние не носит стабилизирующий характер. Оно опрокидывает прочные структуры, преследуя добрые или дурные цели. Администрация Буша — это правительство крестоносцев».
