Гитлер мог позволить себе предаться стратегическим мечтаниям. Население России составляло уже не 170, а примерно 110 миллионов человек, в то время как население рейха неизменно и быстро увеличивалось — уже не 80 миллионов, а более 200 миллионов человек. История сделала фантастический поворот. Уже не Россия, а (впервые в истории) Германия была самой населенной страной Европы. Это население владело всеми необходимыми атрибутами могущества. На Германию работал почти ведь огромный потенциал Западной и Центральной* Европы. Россия же откатилась к северо-востоку Евразии. Немцы практически перекрыли пути подхода с моря к Мурманску и Архангельску. Они неуклонно шли к тому, чтобы оборвать и южную нитку, связывающую Россию с внешним миром.
Впервые не обескураживали союзники. Японцы находятся в пике боевой формы. Императорская армия изгнала американцев из Филиппин, а англичан из Гонконга и Сингапура. Страны «оси» наступали повсюду — на Кавказе, в Северной Африке, в Бирме, на атоллах Тихого океана. В ходе войны наступил решающий момент. Следующее обстоятельство стало казаться критическим: Россия не сможет продолжать войну за Уралом, если внутренние водные пути и пути западного ленд-лиза будут перерезаны вследствие потери Нижней Волги. За океаном старались трезво оценить слова посла СССР в США М. М. Литвинова: «Он полностью отверг теорию о том, что, коль скоро Россия имеет бескрайние просторы, она может сражаться до бесконечности. Потеряны районы, производящие продовольствие и сырьевые материалы, возникла угроза нефтеносным регионам». На виду у западных лидеров коалиции Литвинов скептически отнесся к мнению, что «Россия имеет большие нефтяные резервы». Так советские дипломаты еще не говорили.
Расположившись в винницком бункере, Гитлер каждый день занимал металлическое кресло в обитой деревом комнате заседаний и заставлял себя выслушать человека, чей внешний облик давал представление о классическом прусском (хотя по происхождению он не был пруссаком и фоном) офицере. Начальник штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер, поблескивая очками, рисовал картину большого южного наступления германской армии. Гальдер не питал симпатии к фюреру, но он был лояльным офицером и прилагал максимум стараний. Перемены настроения Гитлера он воспринимал стоически.
Гитлера Гальдер раздражал своим вольным и невольным скепсисом, своими подчеркнуто корректными манерами, в которых видел прямой упрек себе. Постепенно взаимная неприязнь приняла стойкие формы и дело пошло к развязке. Гальдер не верил в декларируемую Гитлером окончательную дезинтеграцию армии противника. Что касается его взглядов на собственную армию, то Гальдер полагал, что зимнее поражение под Москвой лишило ее некоего основополагающего элемента — потеря почти восьмидесяти дивизий (восьмисот тысяч человек) не прошла бесследно для боевой мощи вермахта. До начала реализации «Синего» плана, то есть до лета 1942 года, боесостав германских дивизий был на уровне 50 процентов от штатного расписания. Основных целей вермахт не достиг: Ленинград вымирал, но стоял; Москва продолжала сохранять положение центра национальной жизни России; советская индустрия работала; моральный дух советского народа поколеблен не был.
Важное сообщение 14 июля передал германский агент Фламинго-Минишкий. Гелен с помощниками сидели всю ночь, подготавливая отчет по этому сообщению наиболее важного германского агента в СССР. Утром Гальдер получил этот отчет: «Ночью 13 июля в Москве завершилась сессия Военного совета. Присутствовали Шапошников, Ворошилов, Молотов и главы британской, американской и китайской военных миссий. Шапошников сказал, что отступление будет продолжаться до Волги, с тем чтобы заставить немцев провести зиму в этом регионе. Во время отступления все будет уничтожаться, чтобы не попасть в руки противника; вся промышленность будет эвакуирована на Урал и в Сибирь. Британский представитель потребовал советской помощи в Египте, но получил ответ, что советские резервы не столь велики, как думают союзники. У них не хватает самолетов, танков и артиллерии отчасти потому, что часть вооружения, предназначенного для России, была через Басру в Персидском заливе переведена в Египет. Было решено провести наступательные операции в двух секторах фронта: севернее Орла и севернее Воронежа с использованием танков и воздушного прикрытия. Отвлекающая операция будет произведена у Калинина. Важным считается удержать Сталинград, Новороссийск и Кавказ». Гальдер отметил в своем дневнике, что информация Гелена отличается исключительной точностью. Этот доклад был передан Гитлеру в первый же день его прибытия в «Вервольф».
Гитлера нельзя было обвинить в незнании этих базовых фактов. Но он не делал трагических выводов. Собственно, он делал другие, очень отличные от гальдеровских выводы. Главный их пункт заключался в том, что, по мнению Гитлера, СССР стоял, но стоял из последних сил. Гальдер не мог понять, почему Советский Союз должен был вот-вот рухнуть — ничто из того, что он знал, не предполагало такой удачи. А Гитлер, одновременно ненавидевший и разведку, и военных профессионалов, считал «от германских потерь». Если осторожная, дисциплинированная, умелая и хладнокровная германская армия понесла чудовищные потери, то какими же должны были быть потери противоположной стороны — лихой, бесшабашной, идущей часто навалом, не считающей в бою потерь, слепой от жажды мщения, не воспитавшей еще ответственно-осмотри-тельных командиров? Гитлер знал о трех с половиной миллионах пленных. Сколько же русских надели шинели? И что можно ждать от новобранцев и от без году неделя командиров, окончивших трехмесячные курсы? В конечном счете Гитлер непререкаемо верил, что германский расчет, неимитируемая эффективность, умение концентрировать силы в нужном месте, опыт офицерской касты, убеждающая сила национал-социалистической идеологии окажутся решающими в этой, оказавшейся затяжной и бесконечно кровавой войне.
Июль
Гитлер действовал, как думал. 3 июля 1942 года, прилетев в штаб-квартиру командующего группой армий «Юг» фельдмаршала Бока в Полтаве, он объявил, что Красная Армия исчерпала свои резервы. Беспокоящим обстоятельством были советские партизаны, но и с этими дикарями организованная армия может бороться. Через три дня, 6 июля, германские войска начали крупную антипартизанскую операцию под кодовым названием «Болотный цветок» с целью уничтожения партизанского движения в районе Дрогобыча (получившего подкрепления со стороны регулярных войск Красной Армии).
Партизаны были всего лишь помехой. Все внимание было обращено к процессу реализации «Синего» плана. Утром 5 июля немцы ввязались в бои на западной окраине Воронежа. Сталин продолжал персонально управлять обороной города. 7 июля он задает Голикову прямой вопрос: «Вы можете дать определенные гарантии того, что Воронеж будет удержан?» Преодолев многое, Голиков ответил, что это едва ли возможно. В ярости и отчаянии Сталин делает несколько важных назначений. Ватутин перенимает у Голикова командование переименованным и в то же время новым Воронежским фронтом. Он ответствен отныне только перед Москвой. Молодой танкист Черняховский возглавляет 60-ю армию, полковник Полубояров получил в командование 17-й танковый корпус. Только что оправившийся от раны Рокоссовский назначается командующим Брянским фронтом. Фактически все людские ресурсы страны переданы в руки этих молодых командиров: столь жестко обострилась общая ситуация.
