Наиболее проницательные среди немцев начинают в ноябрьской мгле усматривать нечто устрашающее. Германское верховное командование в эти последние дни постаралось предпринять некоторые действия по укреплению мягких флангов сталинградской группировки. Расположенный в 80 километрах к юго-западу от Клетской и Серафимовича 48-й танковый корпус, возглавляемый генерал-лейтенантом Фердинандом Хаймом (близким другом Паулюса), получил приказ выдвинуться на слабые фланги. Случилось абсолютно непредвиденное. Через несколько километров после начала пути на нескольких танках начался пожар, и колонна остановилась. Обеспокоенные механики бросились к боевым машинам и достаточно быстро поняли, в чем дело. В период военного бездействия, когда танки стояли без движения, полевые мыши нашли себе невиданное место зимовки в моторах и сгрызли электроизоляцию. Это на несколько дней затормозило прибытие 48-го корпуса на новое место дислокации. И прибыл он в плохом технически-моральном состоянии. Более половины танков — 62 из 104 танков — были в небоевой кондиции. Примечательно, что командование фронта не сообщило об этом ОКХ и в «Вольфшанце», типичное прикрытие коллег. В результате там не знали, что у 6-й армии ослаб один из немногих резервов.
Высадка в Северной Африке
В ночь с 7 на 8 ноября 1942 года американские и британские войска высадились в Северной Африке. Главные силы американского танкового генерала Паттона высадились в районе Федалы, в 25 километрах от марокканской Касабланки — единственного крупного и оборудованного порта на Атлантическом побережье Марокко — и близ Мехдии, ближайшего пункта к Порт-Лиотэ, обладавшего единственной в Марокко бетонной взлетно-посадочной полосой.
Растерянность подчинявшихся режиму Виши французов была столь велика, что первые часы они были в ступоре и лишь затем начали весьма хаотическое отражение союзного десанта. Лишь политический компромисс союзников с представителем дружественного Германии вишистского режима — адмиралом Дарланом приостановил кровопролитие французов и западных союзников.
В Москве восприняли североафриканскую высадку, не связавшую непосредственно немецких сил, не отвлекшую достаточно крупный контингент с Восточного фронта, как паллиатив. Все надежды покоились на обещанном открытии второго фронта в Европе в 1943 году.
Во время встречи вечером 9 ноября 1942 года Гитлер и итальянский министр иностранных дел Галеаццо Чиано обсудили «производные» американо-британской высадки в Северной Африке: немедленная оккупация всей Франции, высадка на Корсике, укрепление позиций в Тунисе. Лаваль — вишистский премьер сидел в соседней комнате, когда Гитлер
11 ноября отдал приказ ввести войска в неоккупированную до сих пор часть Франции. Утром следующего дня германские войска, не встречая сопротивления, прошли по французской территории, находившейся под юрисдикцией Виши. Теперь немцы стояли и на побережье Бискайского залива, и на берегу Средиземного моря. Лишь Россия и Британия не склонили в Европе головы перед Германией.
В далеком и мирном альпийском Оберзальцберге, отдыхая после празднования годовщины пивного путча 1923 года, Гитлер обратился к мерзнущей в русской степи 6-й армии: «Я знаю о трудностях битвы за Сталинград и о потерях наших войск. По мере того, как по Волге поплыли льдины, трудности русских стали еще больше. Используя это время, мы избежим кровопролития. Поэтому я ожидаю, что верховное командование, со всей многократно проверенной энергией, и войска, с их так часто продемонстрированным мужеством, сделают все возможное для прорыва к Волге в районе металлургических заводов, завода по производству пушек и оккупируют эти части города».
Именно в свете этого приказа Гитлера германские «пионеры» повернули направо и пошли вдоль берега Волги, направляя острие удара на отчаянно сопротивлявшихся бойцов сразу за заводом «Баррикады». Наши «кукурузники» пытались сбросить боеприпасы и иную помощь солдатам Людникова. Немцы довольно хитроумно повторили зажжение огней в избранных местах, и груз с воздуха далеко не всегда поступал в руки защитников Сталинграда. Сражение за «Баррикады» и рядом было просто отчаянным. Ни один немец из 336-го батальона не возвратился в места тылового расположения.
В шесть тридцать утра 11 ноября 1942 года Паулюс начал последнее наступление на уже пристрелянную полоску приволжской земли. Получив 48-й танковый корпус, командующий 6-й армией приступил к вы-полнению приказа Гитлера о решающем наступлении в момент, когда замерзшая, но еще непроходимая река сделала положение 62-й армии Чуйкова особенно уязвимым. Тракторный завод уже был в немецких руках, трудности начинались на территории Рынка — той самой территории, которую весело пересек авангард 6-й армии в далеком августе. Сейчас самую тяжелую работу на территории Рынка выполняла 16-я танковая дивизия. Она медленно продвигалась на юг, сражаясь с орудиями, минометами, противотанковыми ружьями, отчаянными обитателями подвалов, выскакивающими в самый неожиданный момент. При этом наши сталинградские бойцы заведомо шли на жертву, но уводили с собой в небытие и нескольких немцев. Туманы и появившийся снег слепили оптику немецких танков, они грозно урчали, продолжая свой убийственный ход с обеих сторон (с севера и юга) города в направлении Рынка.
К полудню яростная атака немцев дала свои результаты — немцы прошли по трупам наших гвардейцев к Волге, рассекая силы Чуйкова теперь уже на три части. К югу от завода «Баррикады» в одиночестве сражалась дивизия Людникова, в которой осталось полтысячи человек. И дождь и снег пали на обезлюдевшие роты, а раненые гибли в негромких стенаниях. Кончились автоматные патроны и гранаты — своего рода «хлеб» сражений в городских кварталах. Через несколько часов уже всего четыреста человек. Вывезти их на «большую землю» не было никакой возможности.
Но по большому счету это наступление Паулюса было «галочкой в боевом плане». Германские части безропотно и иногда почти механически шли вперед, но в их действиях, в действиях надорвавшихся танкистов и пехотинцев уже не было прежней истовости.
Наиболее устойчивой и эффективной силой Чуйкова была 13-я гвардейская дивизия численностью в 1500 человек и 193-я дивизия с боеспособной тысячей солдат. Во всей же 62-й армии после подкреплений насчитывалось 47 тысяч солдат и командиров при 19 танках. Горохов держался за рынок и Спартановку, южнее стояли 13-я и 39-я гвардейские, 95,45-я и 384-я дивизии. Борьба в руинах уже обросла своими правилами, появились своего рода традиции, выработались приемы дальнего и ближнего боя. Появились знатоки городских лабиринтов, некоторые проводники феноменально ориентировались в этой огромной груде городских развалин. 17 ноября армада германских танков (16-я танковая дивизия) пошла на людей Горохова, и трудно было представить себе силу, способную на этот раз сдержать немцев. Горохов собрал всех — поваров, водителей автомашин, солдат из ремонтных мастерских — всего числом триста. Приказ держаться до последнего патрона передали и Еременко и Чуйков. Новой, поразительной нотой была концовка их приказа: «Держитесь, и к вам придет такая помощь, о которой вы никогда даже не мечтали».
Чуйков думал об этих словах, владея всего лишь десятью процентами городской территории Сталинграда. Со стороны замерзшей Волги приток жизненных сил практически прекратился. Командарм был доволен лишь наличием для экстренного случая двенадцати тонн шоколада. Если Волга не покроется быстро крепким льдом, то этого запаса должно хватить по половине пачки каждому в день на протяжении двух недель. Ежедневная доля каждого солдата — сто граммов водки. В пронизывающем холоде начинающейся зимы лишь единицы отказывались от своей порции. Тем более что общая численность армии неизменно уменьшалась. Страшным врагом солдат и офицеров были вши.
