Выступая по радио 25 марта 1944 г. Черчилль постарался сказать лучшие слова о Сталине: «Его власть позволила осуществить контроль над многомиллионными армиями на фронте в две тысячи миль, осуществить контроль и единство на Востоке, что оказалось благом для России и ее союзников». Но в реальной практике противоречий между союзниками накопилось более чем достаточно.
4 апреля 1944 года Черчилль сообщил палате общин, что за период с начала боевых действий погибло 120 958 солдат, матросов и летчиков, во время бомбардировок погибло 49 730 гражданских лиц, в морях нашли могилу 26 317 моряков торгового флота. Общая цифра — 197 005 человек. В конечном счете, говорил Черчилль, «гарантировать успех на войне нельзя, его можно только заслужить». Черчилль стремился сохранить английские ресурсы, прежде всего людские. Джон Макклой, заместитель военного министра в администрации Рузвельта, рассматривал вместе с премьер-министром руины Лондона, когда Черчилль задумчиво заметил, что представляет собой исключение из общей судьбы своего поколения. Большинство его сверстников лежат мертвыми под Пашендейлом и на Сомме — где шли самые ожесточенные бои Первой мировой войны. Целое поколение потенциальных лидеров страны было выбито из строя Первой мировой войной. «Я не позволю потерять еще одно поколение». Такая настроенность немалое объясняет в отношении Черчилля ко второму фронту.
Весной 1944 года обозначились различия в английском и американском подходе к Югославии. Черчилль, опиравшийся на Тито, был взбешен, узнав, что американцы именно в этот момент начали помогать его сопернику — Михайловичу. 6 апреля 1944 года Черчилль послал телеграмму Рузвельту, в которой говорилось, что действия американцев «повсюду на Балканах прямо противоположны действиям Британии». Это было тяжелое время для Черчилля, он не мог найти необходимый баланс в отношениях между Соединенными Штатами и Советским Союзом.
Накануне высадки во Франции отношения Черчилля и Сталина приобрели особую напряженность. 4 мая 1944 г. Черчилль записал: «Очевидно, что мы приближаемся к окончательному выяснению отношений с русскими, к выяснению сущности их коммунистических интриг в Италии, Югославии и Греции». Дело зашло так далеко, что премьер-министр предложил кабинету рассмотреть возможность отзыва британского посла из Москвы «для консультаций». Американцы в это время уже отозвали своего посла Гарримана. «Я не думаю, — писал Черчилль, — что русским понравится ситуация, когда в Москве не будет ни британского, ни американского посла».
В мае 1944 года он делится своими страхами с Иденом: «Я боюсь, что в мире зарождается новая опасность. Русские опьянены победой, и нет тех препятствий, нет тех пределов, до которых они не могли бы дойти. Правда, на этот раз мы и американцы будем хорошо вооружены». В частности, для укрепления английских позиций в Азии он считал необходимым закрепиться в Сингапуре. По этому поводу он писал генералу Исмею: «Несчастьем для Британии было бы, если ее войска не сумели бы вернуть себе Рангун и Сингапур, оккупировать весь Малайский полуостров, разместить хотя бы небольшой британский контингент на оккупированных японцами территориях до того, как американцы продиктуют мир в Токио».
Черчилль начинает приходить к выводу, что в мире будущего Англия уже не сможет занять доминирующие позиции. «Паке Британника» подходит к концу. В июле 1944 г. он вместе с Иденом обсуждает вопрос о британских военных долгах Соединенным Штатам. «Мы не должны забывать, что наш долг не следует рассматривать как обычный долг коммерческому банку. У нас образовалась нехватка валютных запасов, и мы начали брать в долг в ситуации, когда иссякли наши стерлинговые запасы. Следует помнить, что Великобритания вынуждена импортировать половину своих запасов продовольствия и большинство сырьевых материалов». Черчилль готовился занять жесткую позицию, но реалистически оценивал ситуацию, видел впереди зависимость от Соединенных Штатов.
«Существует риск, что если мы примем финансовую помощь, то при решении индийской проблемы мы вынуждены будем разделить с американцами политическое влияние и контроль. Финансы тесно переплетены с мощью, влиянием и суверенитетом государства. При разрешении проблем долга нам следует указать на наш вклад в победу союзников. Ведь их выживание во многом зависело от того, что мы сдерживали врага собственными силами в течение полутора лет. Мы внесли вклад в победу людьми, деньгами и материальными средствами. Эти соображения не должны игнорироваться при взаимных расчетах».
В июле 1944 года Черчилль думал о возможностях обретения такого орудия, которое позволило бы Британии сохранить статус великой державы. Он довольно неожиданно обратился к Сталину с просьбой позволить британским специалистам по ракетной технике прибыть в Польшу сразу после подхода советских войск к району западнее Львова. Англичане выказали острое желание проникнуть в покинутый немцами экспериментальный ракетный полигон в Дебице — между Львовом и Краковом. Черчилль объяснял Сталину, что осмотр не взорвавшейся ракеты «Фау-1», которая упала в Швеции, многое дал английским военным специалистам. Теперь они хотели получить доступ к экспериментам, которые немцы производили в Польше.
17 августа 1944 г. Черчилль объяснял своей жене, что, к сожалению, вооруженные силы Британии рассредоточены в трех армиях, действующих раздельно. Первая во Франции ведет бои «под американским командованием». Вторая сражается в Италии под командованием английского генерала Александера (теперь, писал Черчилль, ей придано «второстепенное значение» ввиду настойчивого желания Рузвельта осуществить высадку союзных войск в Южной Франции). Третья английская армия сражается в Азии на бирманской границе. Такое рассредоточение британских войск приводит к тому, что две из них (в Италии и в Бирме) находятся под фактическим американским командованием, а третья подчиняется американскому главнокомандующему во Франции. Подобная конфигурация имперских сил уменьшает для Лондона возможности быть более значимой величиной в составе великой коалиции.
19 сентября 1944 года Черчиллю, прибывшему в дом Рузвельта в Гайд-парке, ученые специалисты сообщили, что атомная бомба эквивалентом 20–30 тысяч тонн тротила будет готова к августу 1945 года. В этот же день несколько военных американских пилотов прибыли для знакомства с поразительным новым видом оружия. Одну из групп вводил в курс дела Дэвид Гринглас, который только что передал основные чертежи нового оружия советской разведке.
Черняховский и Баграмян
Незадолго до рассвета 17 августа 1944 года группа пехотинцев 3-го Белорусского фронта (Черняховский) во главе с сержантом Закаблюком прошла сквозь поле вчерашнего жаркого боя к реке Шешупе и послала рядового Александра Афанасьевича Третьяка установить советский красный флаг. Знаменательный момент: Красная Армия вышла на границу Германии — впереди была Восточная Пруссия, а данный пункт представлял собой пограничный знак № 56. Долго билась армия, чтобы настал этот день освобождения своей территории, день выхода к земле противника. Сколько воинов ценой своей жизни приблизили этот славный день! Если в доблестной 5-й гвардейской танковой армии осталось только 28 танков, то сколько же отчаянных парней сложили свои отчаянные молодые головы? В 11-й гвардейской армии батальоны по численности дошли до уровня рот. Но их жертвы были не напрасны. Оглянувшись окрест, можно было видеть остатки девяти германских дивизий.
