Финны предпочитали предоставить Германии свободу действий на севере (против Мурманска), сами же хотели сосредоточиться на южном направлении. Со стороны Финляндии против СССР будут нанесены три удара. Первый осуществит размещенная в Норвегии группировка генерала Дитля, она двинется в направлении Мурманска. Тремястами километрами южнее корпус генерала Фойге постарается, продвигаясь южнее Рованиеми, перерезать магистраль Ленинград — Мурманск у Кандалакши. Еще почти двумястами километрами южнее финские войска двинутся на Лоухи и Кемь. Общее командование возьмет на себя генерал фон Фалькенхорст, командующий германскими войсками в Норвегии.
Лишь в начале июня 1941 года немцы отбросили всякую маскировку и предложили финнам планировать конкретные операции. Было решено, что финские вооруженные силы отвечают за операции на юго-западной границе Финляндии, что они начнут операции после предупреждения, которое последует за пять дней до начала немецкого наступления.
Финны пообещали выставить в день выступления шесть дивизий, а в дальнейшем добавить еще семь. Условием финской стороны было то, что войсками на юго-востоке будет командовать финский генерал Маннергейм. Это условие, принятое немцами, осложняло координацию действий двух стран. Финская сторона не планировала операций восточнее реки Свирь. И она обусловила свое участие в войне также тем, что ее армия начнет боевые действия спустя семь дней после германского нападения — как якобы вынужденная событиями вступить в войну. Это желание Финляндии скрыть преднамеренность своего выступления было несколько наивным, так как к 22 июня 1941 года она уже мобилизовала 16 процентов своего населения.
Идеология
Непосредственное участие в военном планировании привело к тому, что Гитлер в 1940–1941 годах сравнительно мало выступал перед широкой аудиторией. Это удивительно, если учитывать, как много значили его речи для поддержания режима. В 1940 году он выступал публично всего семь раз. Самую большую речь он произнес перед рабочими военных заводов «Рейнметалл-Борзиг». Остановимся на сути и форме той пропаганды, которая служила подготовке немецкого народа к войне.
Идейная схема Гитлера была достаточно проста: богатые нации, ведомые капиталистами Британии и Америки, эксплуатируют и свое население, и весь остальной мир. Они ценят доходы больше, чем рабочую силу. Им противостоит только одна сила — национал-социалистическая Германия, которая покончила с безработицей, в которой высшей ценностью является труд, а не капитал. В Германии экономическая система подчинена нуждам народа. Дивиденды предпринимателей ограничены. И в обществе, и в армии с социальными предрассудками покончено. Предстоит праведная война.
«В этой войне золото борется против труда, капитализм против народов, реакция против прогресса человечества, в ней труд, народы и прогресс добьются победы. Даже помощь еврейской расы не сможет изменить этого». В доказательство своих рассуждений Гитлер обратился к своей судьбе: «Кем я был до Великой войны (1914–1918 гг. — А.У?) Неизвестная безымянная личность. Кем я был во время войны? Ничем не приметным, обыкновенным солдатом. Никоим образом не был я ответствен за великую войну. Кто же правит сегодня Британией? Все та же старая банда, которая выступила поджигателем великой войны, тот самый Черчилль, который был самым злобным агитатором… Когда мы выиграем эту войну, ее победителями не будут несколько промышленников или миллионеров, капиталистов или аристократов. Рабочие, вы должны смотреть на меня как на своего гаранта. Я был рожден сыном народа; я посвятил свою жизнь борьбе за германский народ… Когда эта война будет завершена, Германия перестанет производить пушки и начнет работать для миллионов. Тогда мы впервые покажем миру, кто является подлинным хозяином — капитализм или труд. Этим трудом мы создадим великий германский рейх, о котором мечтали великие поэты». Рабочие устроили овацию человеку, для которого народ стал всего лишь средством достижения своих целей, который вовлек Германию в смертельную авантюру, расплачиваться за которую пришлось всем немцам.
Главной внешнеполитической мишенью зимы 1940/41 годов была для Гитлера Британия. Он изобличал ее лицемерную политику «баланса сил», направленную на то, чтобы держать Европу разделенной, натравливая одно европейское государство на другое. После поражения 1918 года национал-социализм вызвал к жизни еще более мощную Германию.
«Неужели Англия думает, что я смотрю на нее, испытывая комплекс неполноценности? Они обманули нас в 1918 году, но мы никогда не были побеждены британскими солдатами… Тогда им противостояла имперская Германия; ныне против них выступает национал-социалистическая Германия. Мы ничего не требовали от них и мы ни на чем не настаивали. Я неустанно предлагал им свою руку, но напрасно… Сразу же после польской кампании я снова предложил им свою руку. Я ничего не требовал от Франции и Бельгии. Тотчас после крушения Запада я снова протянул руку Британии. Они буквально плюнули в меня… Мы ввергнуты в войну против своей воли. Никто не предлагал свою руку чаще, чем я. Но если они желают уничтожить германскую нацию, они получат то, что окажется самым большим сюрпризом их жизни».
Так Гитлер индоктринировал свой народ, таким было простое и популярное среди немцев объяснение смысла ведущейся войны. С горечью следует признать, что большинство немцев не нашло другого объяснения происходящего до мая 1945 года. Германия предпочла умереть, быть разрушенной с этим объяснением.
Гитлер спешил: «Я убежден, что 1941 год будет критическим годом для великого Нового Порядка в Европе. Мир должен быть открыт для всех. Привилегии для отдельных индивидуумов, тирания отдельных наций и их финансовых руководителей будут сметены. И, наконец, этот год поможет заложить основания подлинного понимания между народами, а с ним обеспечить примирение наций». В определенном смысле Гитлер был прав. 1941 год, год начала его величайшей авантюры, положил начало долгому процессу сближения наций — но уже на обломках гитлеризма.
Массирование войск
Германия начала наращивать силы на границах с СССР. Уже в середине февраля 1941 года в Румынии находилось около 700 тысяч немецких солдат (на 500-километровой границе). Но авантюра Муссолини превратила Балканы из надежного опорного пункта (горы, союзники) в поле битвы, и греки отогнали итальянцев к Албании. Нетрудно было предвидеть, что англичане постараются получить на Балканах плацдарм для наступления на германский блок с юга. Из района Салоник британская авиация могла бомбить нефтяные месторождения вокруг Плоешти и остановить механизированные соединения вермахта. Греческий вопрос перестал быть вопросом помощи незадачливому итальянскому союзнику, обретя самоценность. Начинать «Барбароссу», не обезопасив свой фланг, было опасно.
Операция «Марита» уже лежала в планшетах командующих армиями. Болгария, рассчитывавшая на выход к Эгейскому морю, готова была стать плацдармом для удара по Греции. В обстановке особой секретности 8 февраля 1941 года болгарский Генеральный штаб подписал соглашение с фельдмаршалом Листом. Через двадцать дней, не дожидаясь весеннего таяния снегов, части германской армии со стороны Румынии пересекли Дунай, чтобы занять уже подготовленные позиции в Болгарии. На следующий же день София присоединилась к трехстороннему пакту. Можно представить себе, какой была реакция в Кремле, где еще несколько недель назад германского посла Шуленбурга убеждали в том, что СССР надеется видеть в Болгарии друга и союзника.
