Посуровевший Стессель теперь уже требовал отбытия гражданских лиц — но не поездом. Между тем свободных лошадей уже не было, и как жители Дальнего могли попасть в Порт-Артур — представить было довольно трудно. Особенно волнующими были слухи о нападении хунхузов, стимулируемых японцами степных и лесных разбойников.
Гражданское население Дальнего собралось на Управленской площади и градоначальник отдал приказ о немедленной эвакуации. Дальний был в 12 километрах от узловой станции Нанкванлин. Расстояние обеих дорог до Порт-Артура было больше, чем до наступающих японцев, а для быстрой езды не было лошадей — и дорога была опасной. Через три часа пестрая толпа колонной тронулась в путь пешком.
Эта беззащитная колонна в 470 человек (из них 92 женщины, 57 детей) пешком отправились в Порт-Артур. Только она вышла из города, как военное руководство начало взрывать дома и жилые системы Дальнего. Были уничтожены железнодорожные мосты, склады, мастерские. Но несчитанное число вагонов с продовольствием и другими припасами попало в руки японцев. Самым большим призом японцев был превосходный порт — настоящая удача японцев, потому что через него хлынул поток пополнений, которые немедленно направлялись в район Порт-Артура.
Стессель тем временем пытался приуменьшить значимость потерянного в Наншане: это, мол, было старое китайское оружие, полученное в 1900-м году. Тяжелая дорога сделала гражданскую колонну весьма малопривлекательной. Не лучше выглядели и люди Третьякова, которым не придали полевых кухон; их истощение было очевидным. Упавшие духом солдаты Третьякова оставили позади себя 82 артиллерийских орудия и десять пулеметов. У них не было даже полевой кухни — ее генерал Фок направил в Порт-Артур.
Стессель был в ярости от того, что солдаты Третьякова оставили Чин-чу. Поразительным в этой ситуации был оскорбительный тон генерала Стесселя, который встретил защитников Наншаня 30 мая словами: «Вы жалкая, недисциплинированная ватага предателей, трусов и недотеп. Многие из вас пойдут под военный трибунал. Как вы осмелились оставить Чин-чу? Не показывайтесь в Порт-Артуре, чтобы не заразить трусостью местный гарнизон». Тем не менее Стессель запросил царя о награждении побывавших в боях воинов георгиевскими крестами — всем раненым, не оставившим своих боевых позиций. 60 человек стали георгиевскими кавалерами. Невероятным усилием преодолевая себя, он вручил георгиевские кресты этим же словесно уничтожаемым солдатам.
При отступлении из Дальнего русские железнодорожники уничтожили паровозы, резко осложнили задачи японцев, которым трудно было использовать широкую русскую колею. 30 мая японцы (Третья дивизия) вошли в Дальний. Им было видно, что китайцы поживились оставленным. Но и полученного было довольно: прекрасный порт, многочисленные припасы, верфи, 290 вагонов, электростанция, мастерские — все нетронутое. Только водокачка была умело взорвана, что замедлило японскую концентрацию против Порт-Артура.
Им пришлось заказать в США новые мощные локомотивы, предназначенные для эксплуатации на линии Харбин-Порт-Артур, но эскадра русских крейсеров из Владивостока потопила везущие их грузовые суда в Цусимском проливе. Проблемы снабжения «обступили» японцев так же, как и русских. Первая армия, базирующаяся на Фэнхуанчен, так и не смогла наладить работу «дороги мандаринов» — трассы Сеул-Пекин. Это была очень уязкимая стратегическая дорога, но у русского командования не хватило воображения (и разведывательных данных) для того, чтобы поразить эту дорогу в ее самых уязвимых местах.
Высадка Третьей армии
Стратегический план Кодамы был построен так, что японская армия с разных сторон выходила к главной базе российской армии — Ляояну. И первое большое (если не генеральное) сражение должно было произойти именно здесь. Японский генеральный штаб здесь все поставил на карту. Все, что мешает этому плану, полагал генерал Кодама, должно быть сметено с лица земли.
Русской армии трудно было привыкать к отступлению. Сражение при Ялу и Няншане сметали с лица земли опорные пункты России, способные хотя бы косвенно и частично помешать спокойной высадке и адаптации японских войск в Маньчжурии на пути к Ляояну. Да, адмирал Того потерял два превосходных корабля, но имеющихся военно-морских сил было достаточно для прикрытия переброски японских войск на континент. В этот сложный период Того получил звание полного адмирала, и это еще более воспламенило его. Он был готов к решающему противостоянию на море.
Мозг японской армии Кодама полагал, что армия может выйти к великим долинам своих битв и своей судьбы, минуя «малые» препятствия типа укрепленных русских опорных пунктов. Но генеральный штаб Японии, страны коллективных решений, видел в этих укреплениях угрозу флангам и тылу лучших частей японской армии. Вот почему относительно небольшой порт-крепость Порт-Артур приобрел столь большую значимость — он грозил всей реализации японского стратегического замысла. В Порт-Артуре ремонтировались поврежденные российские корабли. Именно оттуда русская эскадра могла сделать попытку отнять у японцев контроль над морем, совершенно необходимый для высадки в Корее и Маньчжурии, для активного контроля над складывающимся театром военных действий. Одно лишь даже «маломощное» отвлечение на Порт-Артур заставляло японское командование ослаблять контингент, готовящийся противостоять русским под Ляояном — что ставило под вопрос уже итог всей войны.
Японцам нельзя было не задумываться над тем, что буквально каждый день работы Великой транссибирской магистрали давал Кропоткину новые силы, увеличивал мощь российского военного присутствия в регионе. Но не иучитывать этого обстоятельства было нельзя. Если откладывать выход к Ляояну, то укрепление российской армии может сделать этот выход, в конечном счете, бессмысленным. А русская армия получит возможности своего закрепления в Маньчжурии, как Северной, так и Южной.
На этом этапе японцы совершают ошибку, которую до них сделал Куропаткин — они разделяют могучий кулак своей армии на две части. Вновь организуемая Третья армия приступает к решению задачи взятия Порт-Артура. На арену разворачивающейся войны выходит командир вновь созданной армии генерал Ноги. Во время битвы при Наншане, японская военная машина бросала все новые части с архипелага на континент. У Второй армии Оки «отняли» 1-ю дивизию, она усилила Третью армию генерала Ноги, как и 10-я дивизия, высадившаяся в Маньчжурии 19 мая.
Несколько слов о Ноги. В далекой гражданской войне императора против клана Сацума — в 1877 г. командир полка Ноги, сражаясь на стороне Сацума, потерял флаг своего полка и ему, следуя кодексу самурая — бусидо — ничего не оставалось, как выполнить приказ генерала Ямагаты — покончить с собой. Его выходили, но репутация командира, потерявшего флаг своей части, незримо присутствовала с ним всегда. Ноги женился на 19-летней дочери Сацума, но его вспыльчивый характер и пристрастие к саке рушили семейную жизнь. В 1886 г. он был послан в Пруссию изучать европейское военное искусство. Здесь он набирался опыта более года. Он полагал, что роковой слабостью европейских армий является «мягкость в обращении», фривольное поведение офицеров, попустительство в случае нарушения дисциплины. Ноги перестал пить и прослыл очень жестким офицером, неколебимо искореняющим малейшие нарушения войсковой дисциплины, особенно в ходе войны с Китаем. Коллеги и соратники отмечали его безразличие к проблемам других, самопогруженность, холодность и жестокость. После войны с Китаем он, получив титул барона, служил губернатором отнятого у китайцев Тайваня (или, как его тогда чаще всего называли, Формозы). Выйдя в отставку, Ноги жил тихой жизнью на скромное жалование в Насу-Но, неподалеку от императорского дворца, занимаясь цветами и поэзией. Он отошел от изучения современной стратегии и тактики. Он не знал, что подлинные дела еще впереди.
