* * *
В конце 1940-х— начале 1950-х гг. вашингтонские стратеги придерживались той точки зрения, что грядущая война с СССР будет не только атомной, но и весьма продолжительной. Так, например, разработчики планов «Бройлер» и «Халфмун» считали, что война продлится намного дольше 6 месяцев. Еще дольше собирались воевать разработчики плана «Офтэкл»: по их мнению, США и их союзники должны были потратить от года до двух лет на разгром советских войск в Западной Европе.
Вряд ли можно, с позиций сегодняшнего дня, упрекать высшее американское военное руководство в недооценке разрушительной мощи ядерного оружия. Как уже было сказано выше, в конце 1940-х— начале 1950-х гг. американский атомный арсенал был все еще слишком мал, а средства доставки атомных бомб были слишком ненадежны, чтобы руководители ОКНШ и Пентагона могли рассчитывать на победу в результате одного решительного атомного удара. Поэтому, основываясь на опыте Второй мировой войны, планировщики из Пентагона и рассчитывали на длительную войну, в ходе которой победа будет достигнута за счет массированного применения обычных, неядерных сил. Кроме того, несмотря на внушительный рост американских стратегических ядерных вооружений, не менее внушительным был и рост совет138 ской противовоздушной обороны, с чем также приходилось считаться высшему американскому командованию.
Тем не менее, в накаленной атмосфере конца 1940-х — начала 1950-х гг. не было недостатка в идеях о нанесении превентивного ядерного удара по Советскому Союзу. О желательности нанесения первого атомного удара по СССР неоднократно говорил тогдашний командующий САК К. Лимэй; в январе 1946 г. руководитель «манхэттенского проекта» Л. Гровз предложил уничтожить с помощью атомных бомб любую страну, которая будет развивать свою, независимую от США, атомную программу; о необходимости такой войны говорили Б. Рассел и Л. Сцилард; руководитель Колледжа ВВС генерал О. Андерсон в ходе занятий в Колледже давал детальное изложение планов победоносной атомной войны против СССР.
Советская стратегия
Советские руководители не рассматривали в 1946 году захват Западной Европы в качестве первоочередной задачи в случае войны с Соединенными Штатами и их союзниками.
Скорее, на Западе Москва предполагала обороняться, а наступать — в Арктике. Так, в ходе своей беседы с В.М. Молотовым Ф. Чуев сказал ему, что на Чукотке до сих пор сохранились казармы, где в 1946 году располагалась 14-я десантная армия под командованием генерала Олешева, перед которой Сталин якобы поставил задачу: в случае атомного нападения со стороны США высадиться на Аляску и развивать наступление по тихоокеанскому побережью. Сталинский нарком подтвердил, что после войны в Кремле ходили «мысли» о том, что «Аляску неплохо бы вернуть». При этом, правда, он оговорился, что, кроме «мыслей», «больше ничего не было».
«Мыслями», однако, дело не ограничивалось: американская разведка в 1946 году зафиксировала лихорадочную военную активность советской стороны на Дальнем Востоке, прежде всего на Камчатке, где с большой поспешностью строились казармы, пакгаузы, военные дороги и аэродромы.
Сведения об этом просочились и в американскую печать. Решение о сформировании штаба 14-й армии было принято Генеральным штабом весной 1948 г. Однако в связи с неготовностью тыловых объектов в бухте Провидения на Чукотке армейский штаб и передовые части были переброшены туда лишь в сентябре.
О внимании советского руководства к этому региону свидетельствуют регулярно поступавшие в Кремль доклады о деятельности американских военных в районе Аляски — о появлении б августа 1947 г. в Беринговом проливе крейсера «Орлеан» и двух подводных лодок, о нарушении советского воздушного пространства в районе о-ва Большой Диомид американскими самолетами 13 декабря 1946 г., 13 мая и 25 декабря 1947 г., о регулярных рейсах американских самолетов на аэродром о-ва Малый Диомид.
Кстати, анализ разработок ОКНШ показывает, что массированное вторжение советских войск на Аляску явилось бы полной неожиданностью для американской стороны. Например, в докладе Объединенного разведывательного комитета 380/2 от 16 февраля 1948 г., озаглавленном «Оценка намерений и возможностей СССР против континентальных Соединенных Штатов и связанные с этим подходы, 1948–1957», указывалось, что в 1948–1952 гг. Советский Союз «сможет захватить любую из наших баз на Аляске, находящуюся в радиусе действия советских транспортов, отплывших с мыса Дежнева. Однако, принимая во внимание наличие у советских морских и воздушных сил более приоритетных задач (особенно это касается воздушно-десантных войск и военно-транспортной авиации), считается, что советские операции против Аляски и Алеутских островов будут ограничены: нанесением тревожащих бомбовых ударов (от 100 до 300 бомбардировщиков и примерно такое же число истребителей, действуя с баз в Восточной Сибири и, возможно, Камчатки, могут быть использованы для таких нападений) на основные военные объекты Аляски и молниеносными рейдами военно-морских сил против слабых американских баз, причем возможен лишь временный захват незанятых островов Алеутской гряды».
* * *
Уверенность официального Вашингтона в том, что в случае войны Москва будет действовать только так, как ей это приписали американские стратеги (т. е. захватывать как можно большую часть Евразии, не уделяя особого внимания Америке), была настолько абсолютной, что в американских правящих кругах совершенно отвергали саму возможность иного хода событий, иными словами, возможность нанесения Красной Армией главного удара на Аляске, при том что на других театрах военных действий советские вооруженные силы заняли бы оборонительную позицию. И вывести из этой уверенности американских стратегов не могли даже донесения разведки, указывающие, с одной стороны, на активность Советской армии именно на дальневосточном направлении в первые послевоенные годы, а с другой стороны — на отсутствие наступательных замыслов у Москвы на Западе.
Так, в марте — апреле 1946 г. помощник военно-морского атташе США сообщал из Владивостока о погрузке на корабли тяжелых танков, самоходных орудий, противотанковой артиллерии, тракторов, горючего, грузовиков, авиабомб и оборудования для строительства аэродромов. Комментарии составителя шифрограммы о том, что груз якобы предназначается для Маньчжурии, можно считать удачным примером советской дезинформации — на самом деле имеются все основания полагать, что советское командование укрепляло свою группировку на Камчатке и на Чукотке.
Еще один пример — скептическая реакция посла США в Москве Б. Смита на сообщение от 31 декабря 1948 г. из шведских официальных кругов (которые, в свою очередь, ссылались на свои надежные источники в Германии) о том, что в случае войны советские войска не будут вторгаться в Западную Европу, а вместо этого будут держать оборону на Эльбе или на Рейне. Эта информация была недалека от истины (на самом деле советская сторона собиралась обороняться еще восточнее). Американский посол, однако, сопроводил эту информацию ехидным замечанием о том, что «в Германии рождается больше фантазий и мечтаний, чем где бы то ни было еще в мире».
Справедливости ради нужно отметить, что сама возможность советских воздушных и морских десантов на Аляске не отвергалась американскими военными аналитиками. Так, в вышеупомянутой командно-штабной игре «Пэдрон» говорилось о воздушном десанте в районе Нома, Фэйрбэнкса и Анкориджа, но последний рассматривался в качестве вспомогательного удара, в то время как свой главный удар, по мнению американских стратегов, Красная Армия должна была нанести в Западной Европе (с целью захвата ее промышленного потенциала) и на Ближнем Востоке (с целью овладения нефтяными ресурсами региона).
