В последние пятьдесят лет много сделано в изучении генезиса капитализма, но, к сожалению, не у нас. В концептуальном осмыслении генезиса капитализма мы отстаем от западных коллег лет эдак на 20–25. В реальности капитализм возник следующим образом. После того как «черная смерть» выкосила 30 % населения Европы, то есть 20 миллионов из 60, сделочная, переговорная позиция крестьянина по отношению к сеньору улучшилась. Сеньоры решили вернуть прежнюю ситуацию. В ответ они получили с 1378 по 1382 год три восстания: чомпи во Флоренции, «белых колпаков» во Франции и под предводительством Уота Тайлера в Англии. Марксисты и либералы подчеркивают, что это были восстания, на самом деле это были звенья общеевропейской антифеодальной революции, надломившей хребет феодализму. Дальше перед сеньорами открывались две перспективы: либо они превращаются в богатых бюргеров и богатых крестьян, утрачивая часть привилегий в пользу низов; либо они идут на поклон к своим врагам — королям и «отдают» часть привилегий им.
Сеньоры выбрали вариант утраты привилегий в пользу верхов. В результате в середине XV века возникает принципиально новое явление — «новые монархии» Генриха VII в Англии и Людовика XI во Франции. Чем отличались эти монархии от прежних? Прежде всего репрессивным характером и степенью институциализации. Макиавелли придумал для них новый термин — lo stato, государство. Окончательно государство оформилось к середине XVII века, что и зафиксировал Гоббс в работе «Левиафан». Иными словами, в 1450-1650-е годы была создана репрессивная система, которая начала давить низы. Правда, сначала для нее не хватало средств. Однако после того как из Америки хлынули серебро и золото, ситуация разрешилась: эти средства вкладывались в военную сферу. Результатом стало то, что историки называют «военной революцией XVI века», которая немало способствовала тому, что волна наступления низов, «катившаяся» с конца XIV века, к середине XVI века была задавлена.
Что мы получаем в итоге к середине XVII века?
В одной западной работе я прочел замечательную фразу о том, что к 1648 году 90 % семей, которые правили Европой в 1453 году, сохранили свои позиции. То есть, грубо говоря, борьба за социальный и классовый интерес, за сохранение своих привилегий привела к тому, что феодалы превратились в капиталистов. Есть замечательное исследование Р. Лашмэна, которое вышло в 2003 году и до сих пор не переведено на русский язык: «Капиталисты против своей воли». В нем убедительно показано, что первыми капиталистами были феодалы, включившиеся в мировой рынок, а буржуазия подтянулась уже потом. Точно так же и первыми протестантами были либо низы, либо верхи. А серединка — бюргеры — только через сотню лет подтянулись из-за конформизма.
Если очистить логику от истории, то кризис «длинного XVI века» был в значительной степени рукотворным. Естественно, его творцы не воспринимали реальность в научных терминах, а руководствовались классовым инстинктом. Чтобы сохранить свои старые привилегии, они начали действия, которые привели к возникновению принципиально новой системы.
То есть возникновение капитализма было побочным продуктом борьбы господствующих групп предыдущей системы за свои права и привилегии. При этом феодализм был интенсивно ориентированной системой, у него не было периферии, он в ней не нуждался. А античная система не могла существовать без периферии, была экстенсивно ориентированной, и в условиях системного кризиса эта периферия смела центр с его элитами.
Теперь давайте посмотрим на современную капиталистическую систему: что происходит с ней за последние тридцать лет. Очень важно обратить внимание на до сих пор не переведенную на русский язык работу «Кризис демократии». По заказу Трехсторонней комиссии ее написали Хантингтон, Крозье и Вата-нуки. Там черным по белому написано, что избыток демократии угрожает западному истеблишменту, а потому нужны меры, которые умерят политические амбиции наиболее активных социальных групп; что в массы нужно внедрять идею о том, что демократия — это чисто инструментальная вещь, что более важное значение имеют опыт, иерархия и статус. По сути, «Кризис демократии» — это программа демонтажа welfare state — государства социального обеспечения, наступления верхов на средний и рабочий классы (что и сделали Тэтчер и Рейган), изменения идейной ситуации в обществе.
И идейная ситуация стала меняться. Например, в 1980-е годы научная фантастика уступила место фэнтези. Что такое фэнтези? Это реклама чего? О чем говорит фэнтези? Фэнтэзи — это будущее как прошлое. Это — реклама орденской организации общества иерархии, тех ценностей, о которых говорилось в «Кризисе демократии». Причем объект этой рекламы — дети, то есть она спроецирована в будущее.
В докладе, написанном по заказу «трилатералов», упоминались и проблемы образования. Если посмотреть внимательно на реализуемую сегодня Болонскую систему, то мы увидим, что ее цель — сделать в области образования то, что неолиберальная глобализация уже сделала в сфере экономики: усилить социальную поляризацию, отсечь от образовательного сегмента «общественного пирога» значительную часть населения.
Болонская система — это не столько образовательный, сколько социально-экономический и политический проект, объективная цель которого — создание крайне неэгалитарной и поляризованной системы образования. Наверху — несколько десятков элитарных вузов для богатых, для тех, как говаривал Гоголь, «кто почище-с». Внизу — тысячи университетов, которые являются таковыми только по названию, по сути же это ПТУ, которые готовят главным образом бакалавров.
Бакалавр — это не просто узкий специалист, а узкий специалист, сварганенный на сиюминутную потребу рынка и потому зависимый от этого рынка, от тех, кто владеет и манипулирует им. Кроме того, Болонская система объективно затрудняет доступ к образованию представителям не только рабочего класса, но и среднего слоя. Мои коллеги из Германии и Франции прямо говорят об этом.
Дело, однако, в том, что снижение массового образования бумерангом бьет по верхушке. Владимир Семенович Овчинский говорил о том, что на верхах западного общества сегодня находятся люди, которые не адекватны — и мы это видим совершенно отчетливо. Имеет место антиотбор. Мы имеем дело с кризисом элиты. Сможет ли эта элита, если, конечно, за ней нет никакого тайного сегмента, провести операцию, подобную той, что провели сеньоры в XV–XVI веках? Сомневаюсь.
Есть и еще одна плохая новость для западной верхушки. Капитализм, в отличие от феодализма, — экстенсивно ориентированная система, и он вырастил огромное население на периферии. Так же, как Рим вырастил огромную демографическую массу варваров на своих границах.
Демографы говорят, что для нормального функционирования общества нужно, чтобы соотношение мальчиков от одного месяца до четырех лет к взрослым мужчинам от 41 до 44 лет было 80 к 100. То есть, грубо говоря, на 100 мужиков должно быть не менее 80 младенцев мужского пола. Германия — не самая неблагополучная страна в этом отношении — имеет соотношение 50 к 100, а в секторе Газа наоборот -460 к 100. В Сомали и Афганистане 360 на 100. Эта огромная масса «трущобных людей» способна все планы, которые планируется реализовать как рукотворный кризис, сломать.
