– И даже с удовольствием, но позже. Меня несколько вопросов волнуют. И самый главный из них – что понадобилось в опасной зоне заражения посторонним людям? Причем идут они нагло и жестко, по трупам... Вообще, у меня есть ощущение, что мы с ними по одному делу туда прошли. И потому я думаю сначала приберечь их, чтобы попытаться новые обстоятельства отыскать.
– А откуда такие ощущения?
– Проникновение за периметр оцепления во время карантина с большой долей вероятности может быть связано именно с причиной объявления карантина. Иначе к чему излишний риск? Хотя другие варианты я тоже не отвергаю. Это может быть и просто какая-то криминальная история. Но криминалитет, мне думается, не стал бы расстреливать старших офицеров внутренних войск. Весь криминалитет в конце концов отправляется на зону. И там им охрана все это припомнит... И вполне можно было бы как-то иначе поступить. Обманули, не заплатили... Это сплошь и рядом. А расстрел, плюс сюда же расстрел водителя – это уже не желание не расплачиваться. Это, как вы правильно заметили, «обрубание хвостов»...
– Да... Здесь уже пора начинать спешный розыск, – согласился Оздемир Оздемирович. – Но начинать его будем не мы. Иначе спросят, откуда нам это известно. Пусть внутренние войска сами поднимут шум. У вас все?
– Пока – все. Как только будет что-то с дороги, я сообщу.
* * *
– Товарищ подполковник, они выползают из-за камней. Направление движения на периметр.
– Присматривай...
– Ну хотя бы одного, товарищ подполковник... Чтобы половина осталась...
– Ты главного выделил?
– Под сомнением... Показалось, что кто-то распоряжается, потом показалось, что распоряжается другой...
– А может и так оказаться, что всем распоряжается третий. Может вообще оказаться, что переходом периметра один командует, а в курсе всех дел человек самый незаметный. Ты можешь его подстрелить, и группа не будет знать, что им предстоит выполнить. Кто нам тогда скажет, зачем они сюда пожаловали? Не стрелять! Наблюдение продолжай.
– Ползут... Стиль ползанья интересный. Как червяки извиваются и почти не толкаются ногами, разве что коленями. Где их такому учили?
– Они стараются сильнее к земле прижиматься, – издалека, с другой стороны периметра, предположил капитан Каркунов, шифровальщик группы, метатель ножей и лучший специалист по скрытному передвижению. – Иногда так случается, когда в землю вжимаешься, червяком извиваешься...
– Пусть извиваются. С той стороны их не видно?
– Пока – нет.
– Каркуша, присмотри, пожалуйста... Ты без Макарова за старшего остался. Пропускай в непосредственной близости. Если кто-то на ручном тормозе ползет, скорость общую держать не может, постарайся без шума захватить. Хотелось бы поговорить...
– Трудно, – сказал старший лейтенант Луговкин, единственный офицер группы, имеющий возможность визуально контролировать передвижение людей в черном. – Плотной группой ползут, друг за другом присматривают, чтобы никто не отстал. Я уже наблюдал такое. Одного дождались, что-то высказали, пообещали, видимо, он вперед на последней скорости заизвивался...
– Тем не менее, Каркуша, возможность будет – не упускай...
– Я понял. Готов к встрече, – отозвался Каркунов.
* * *
– Ты здесь бывал уже? – спросил капитан Валтузин.
– Нет.
– Ведешь уверенно...
– А зачем нам карты дают? Успел посмотреть...
Майор Макаров тихо посмеивался. Конечно, в программу подготовки спецназа внутренних войск не входит такая дотошная работа с картами. Так, несколько часов, кажется. Остальное на практике. Да внутривойсковикам это чаще всего и не бывает постоянно необходимо. В спецназе ГРУ работа с картами отнимает значительное количество часов на занятиях по боевой подготовке. А иначе нельзя, потому что действовать приходится чаще всего в незнакомой местности, когда, кроме карты, никаких ориентиров нет, и проводников, способных указать лучшую тропу, тоже нет – и положиться можно только на собственные навыки. Причем очень важно уметь совмещать работу с топографической картой и с картой спутниковой съемки. Если человек умеет работать только с каким-то одним видом карт, он не сможет по условным обозначениям или по фотографиям издалека определить профиль местности, по которой предстоит пройти. А тот, кто знает оба вида карт, со временем обучается совмещать зрительное и условное восприятие с личным опытом, и потому ориентируется легче, и легче понимает предстоящий маршрут. А уж про профессиональную память разведчика и говорить не стоит. Без памяти, которая для обычных людей, с разведкой не связанных, может считаться феноменальной, здесь вообще делать нечего. Память – это одно из главных составляющих интеллекта военного разведчика. И потому каждый офицер старается научиться активизировать свою фотографическую память. Для этого существуют специальные методики, которые очень помогают. Но в основе все же лежат природные данные человека. Без этих данных в разведке надолго не задерживаются, переходя служить в спецназ ВДВ или в какую-то другую более мирную часть.
Майор Макаров и природными данными обладал, и тренировками памяти занимался, и потому, посмотрев на карту около минуты еще до выхода за периметр, сейчас прекрасно помнил чуть ли не каждую группу кустов и скопление камней, что должны были им попасться на пути. И в высоком темпе, хотя уже и не бегом, вел «крапового» капитана к дороге, идущей вдоль периметра с внутренней его стороны. Только перед этим они отогнали в ельник боевую машину пехоты, на всякий случай сняли затворы с пулеметов и припрятали их в кустах. Теперь, даже если машину по какой-то случайности найдут, она сможет представлять собой лишь транспортное средство, но никак не боевую единицу, то есть заменит грузовик, и не более.
Но лучше было бы, чтобы не нашли, потому что, погрузившись в БМП, люди в черном будут иметь возможность оторваться от преследования не имеющих техники для передвижения спецназовцев. А подполковник Гризадубов, как понял майор Макаров, имеет желание организовать скрытное преследование как один из способов выявления намерений противника. А в данном случае рассматривать людей в черном можно было только как противника, независимо от того, какую функцию здесь, в зоне, они выполняли. И потому следовало постараться не отпускать их от себя слишком далеко.
– Дорога впереди... – сообщил капитан Валтузин, показывая, что в высоком росте тоже есть свои преимущества.
Он уже видел поверх кустов то, что майору Макарову видно не было.
– Транспорт...
– Не вижу. Подойдем ближе...
Любой транспорт с выключенными габаритными огнями, стоящий в тени окружающих дорогу высоких кустов или ельника, заметить в такую темную ночь издали было проблематично. Потому пришлось выдвинуться вплотную к асфальтированному лет тридцать или сорок назад, а ныне полностью разбитому покрытию. Это была не основная дорога, ведущая в республику, закрытую по случаю карантина, а только боковое ответвление от основной. Движение предусматривалось в один ряд в каждую сторону, но рельеф местности не давал возможности просматривать дорогу на длительном участке. Поворотов было много, как и спусков с подъемами. И потому, не обнаружив первоначально никакой машины, спецназовцы, долго не гадая, выбрали то направление, что отдаляло от главной дороги, и быстро пошли по обочине. Выбор направления обуславливался тем, что на основной дороге все же было более оживленно, чем здесь. Там и патрули проезжали, да и жизнь внутри периметра оцепления, несмотря на карантин, не прекратилась. И бандиты, не желая быть замеченными, должны были от основной дороги держаться дальше.
