Членов общества объединяют не только долгосрочные интересы, основывающиеся в наше время на взаимозависимости их экономик и практике тесного и всестороннего общения, но и определенные ценности, соответствующие достигнутому ими уровню развития. Согласно Буллу, греческие полисы составляли общество, а вместе с Персией и Карфагеном – тогдашнюю систему. В Средние века на Западе обществом считался христианский (западнохристианский) мир, центром которого являлась Священная Римская империя, а на Дальнем Востоке – царства китайской Поднебесной. В XIX в. общество охватывало уже почти всю Европу, а также Северную Америку. В то же время ряд государств, с которыми европейцы поддерживали отношения, но «своими» не считали (Оттоманская империя, Китай, Персия, Сиам, латиноамериканские республики и др.), входил в состав системы. Версальская система включала «общество» победителей и новообразованных государств, возникших на обломках европейских империй, а также группу проигравших – Германию и Турцию, а также (после ее международного признания) советскую Россию.
Вопрос о включении в мировую систему тогда, как и сейчас, находился в руках членов «общества», точнее, его лидеров. Установление в 1924 г. дипломатических отношений между Великобританией (тогда еще номинальным лидером Запада) и Советским Союзом означало формальное включение СССР в мировую систему государств как преемника Российской империи. После этого сигнала началась так называемая полоса признаний СССР13. Точно так же реинтеграция Германии в систему произошла в результате достижения согласия между Берлином, Лондоном и Парижем в Локарно в 1925 г.: в следующем году Германия была принята в Лигу Наций.
Вторая мировая война привела к расколу мировой системы на две более или менее структурированные подсистемы государств плюс неструктурированную зону так называемых неприсоединившихся стран. В период «холодной войны» Запад и Восток не только противостояли друг другу, но и – особенно начиная с 1963 г. – активно взаимодействовали. Вначале, с окончания Второй мировой войны в 1945 г. до берлинского кризиса 1961 г., – германский вопрос, затем, от карибского кризиса 1962 г. вплоть до распада СССР в 1991 г., – контроль над ядерными вооружениями являлись организующими институтами двуединой мировой системы. Противостоявшие друг другу стороны оказались вынуждены сотрудничать для предотвращения новой мировой войны, угрожавшей существованию человечества.
Формально говоря, и Запад, и Восток периода «холодной войны» были параллельными обществами, хотя и организованными на разных принципах. Теоретически рассуждая, мир социализма мог бы развиться в субъект глобальных международных отношений, способный конкурировать с коллективным Западом и, возможно, на каком-то этапе соединиться с ним, создав универсальное общество, сочетающее лучшие черты обоих «полумиров». Теория конвергенции, однако, исходила из идеального представления о социалистической модели и не учитывала экономических, социальных, политических и ценностных реалий «соцлагеря». Переход от индустриальной модели развития к постиндустриальной сделал проблему конвергенции неактуальной даже в сугубо теоретическом плане.
В мировую систему наряду со свободным миром и социалистическим содружеством входили также коммунистический Китай14 как сравнительно крупный самостоятельный игрок и большая группа неприсоединившихся государств во главе с Индией, Египтом и Югославией – так называемый третий мир. В начале 1980-х годов Движение неприсоединения включало около ста стран, на которые приходилась почти половина населения мира. В действительности «неприсоединившиеся» страны не играли самостоятельной глобальной роли, склоняясь в ту или иную сторону, а иногда переходя «из рук в руки» (Индонезия, Египет, Сомали и др.), но обычно более или менее удачно балансируя между двумя полюсами. Китай стал «системным игроком» в начале 1970-х годов в результате сближения с США и появления «геополитического треугольника» США – КНР – СССР. В отличие от неприсоединившихся государств нейтральные страны (Австрия, Финляндия, Швеция, Швейцария), являясь во всех отношениях составной частью Запада, не участвовали лишь в его военно-политических организациях.
СССР добивался признания со стороны Запада для своих союзников. В 1950-е годы Советский Союз упорно – в том числе с ущербом для себя – бойкотировал международные форумы, на которых Китай был представлен гоминьдановским правительством на Тайване. По иронии истории, международное признание КНР состоялось в период резкого обострения советско-китайских отношений. В 1960-е – начале 1970-х годов Москва вела дипломатическую борьбу за международное признание ГДР, увенчавшуюся успехом после подписания Московского договора между СССР и ФРГ и Четырехстороннего соглашения по Берлину. Спустя 20 лет ГДР, однако, вошла в состав ФРГ. В 1970-е годы усилия советской дипломатии были сосредоточены на получении признания политического статус-кво, сложившегося в Центральной и Восточной Европе после Второй мировой войны, что было достигнуто в ходе общеевропейского процесса. Спустя менее чем 15 лет после Хельсинкского акта этот политический статус-кво рухнул. Тем самым, несмотря на непримиримую идеологическую борьбу между двумя подсистемами государств и военно-политическое равновесие между ними, в период «холодной войны» Запад реально рассматривался советским руководством как источник международной легитимности15.
Социалистическое содружество было высокоцентрализованным образованием. Руководство Коммунистической партии Советского Союза определяло основополагающие идеологические установки, генеральную политическую линию, характер внутренних и внешних экономических связей, общую военную доктрину и т. п. Система межпартийных консультаций, Совет экономической взаимопомощи (СЭВ), Организация Варшавского договора (ОВД) надежно обеспечивали «руководящую и направляющую роль» СССР внутри содружества. Несогласие с этой ролью вело к конфликту, заканчивавшемуся либо сменой «диссидентского» руководства в той или иной стране (как это произошло с Венгрией и Чехословакией), либо исключением этой страны из «содружества» (Югославия, Албания, Китай). Исключение составляли случаи, когда отсутствовала угроза «утраты социалистических завоеваний» (Румыния времен Н. Чаушеску, КНДР Ким Ир Сена). Тогда Москва мирилась с фрондерством своих союзников.
Вместе с тем социалистическая система, как она возникла и функционировала внутри СССР, а затем в рамках соцсодружества, будучи жестко централизованной, не была интегрированным образованием. Эта централизация, изначально навязанная сверху и тщательно оберегаемая, даже в принципе не могла эволюционировать в систему самовоспроизводящихся горизонтальных связей. «Содружество» по существу так и осталось лагерем. Предпринятая в 1990–1991 гг. попытка преобразовать Варшавский договор в политическую организацию16 опоздала в лучшем случае на два-три десятилетия. В результате стратегически выгодной для СССР «финляндизации» Восточной Европы не произошло.
Распад возглавлявшейся Советским Союзом мировой системы, а затем и самого СССР, наряду с постепенным и добровольным открытием Китая внешнему миру привел к восстановлению формального единства мировой системы – при центральной роли США. К исходу XX в. за пределами системы оставалось всего лишь несколько сравнительно небольших государств и территорий. Одни – по причине самоизоляции (Северная Корея), другие – из-за нарушения международных правил поведения (Ирак при Саддаме Хусейне, Югославия Слободана Милошевича, Ливия до 2003 г.), третьи – как непризнанные государства (Абхазия, Нагорный Карабах, Южная Осетия, Приднестровье, Турецкая республика Северного Кипра). Пограничное положение в этой связи занимают страны, подозреваемые в стремлении создать собственное ядерное оружие (Иран), и некоторые (но далеко не все!) авторитарные режимы (Александра Лукашенко в Белоруссии, Роберта Мугабе в Зимбабве)17. В то же время формальное единство является «единством поля» и не означает гомогенности. В известном смысле мир стал более фрагментарным, чем был во второй половине XX в.
