Раздавались обвинения в том, что система социальных пособий покрывает мошенничества. На самом деле программа AFDC была одной из наиболее четко контролируемых федеральных программ с минимальным числом мошеннических получателей помощи
[238]
. Настоящее мошенничество появилось вместе с приватизацией. Частные фирмы стали перехватывать много финансируемых государством контрактов по выполнению задач, которые раньше относились к сфере ответственности государства, например проверка лиц, обращающихся с заявлениями на получение помощи, а также назначение суммы пособия и трудоустройство. Многие государственные чиновники, которые заключали такие контракты с частными компаниями, впоследствии фигурировали в платежных ведомостях этих компаний. Как только функции выплаты государственных пособий оказались переданы частным компаниям, система социального обеспечения стала больше похожа на источник прибыли, чем на помощь людям в выживании. Компании отказывают в оформлении выплат, создают людям трудности при подаче заявления на оказание помощи и поручают выполнение низкоквалифицированной работы детям, которые проживают на воспитании в чужой семье, или клиентам со специальными (дорогостоящими) потребностями в отношении помощи. Чем больше средств они смогут удержать, тем больше денег смогут присвоить себе
[239]
.
Деньги, которые могли бы помочь нуждающимся оплатить аренду жилья или приобрести продукты питания, теперь идут в карманы руководителей таких компаний. Программы профессионального обучения на миллионы долларов приносят большие прибыли компаниям, которым они переданы в управление, но в итоге дают мало трудоустроенных безработных
[240]
. Государственные пособия едва ли можно назвать адекватным решением проблем, возникших у бедных людей в условиях капиталистической экономики. Но упразднение помощи или передача функций по ее оказанию спекулятивным компаниям — это решение еще хуже.
Социальная незащищенность — передача всего в частную собственность
Плутократы пренебрежительно относятся к рентабельным предприятиям государственного сектора, которые создают рабочие места и удовлетворяют потребности людей, но не приносят прибылей корпоративной Америке. Поэтому класс собственников неустанно выступает за приватизацию государственных служб и ресурсов как внутри США, так и повсюду в мире. Среди объектов приватизации обычно называют коммунальные службы и предприятия, школы, пенсионные фонды, предприятия транспорта, жилье, библиотеки, тюрьмы, учреждения здравоохранения и государственные средства массовой информации.
За последние годы под огонь сторонников приватизации попала государственная система социального обеспечения. Немногим более половины из $500 миллиардов, ежегодно поступающих в систему социального обеспечения, приходит из платежных ведомостей лиц, работающих по найму, остальное должно поступать от работодателей. И именно это обстоятельство является основной причиной того, почему работодатели так не любят эту программу. Противники системы социального обеспечения предсказывают, что пенсионный фонд через три десятилетия рухнет из-за растущего числа пенсионеров. Они рекомендуют разрешить работающим по найму вкладывать свои платежи, ныне поступающие в систему социального обеспечения, в рынок ценных бумаг, котирующихся на фондовой бирже. Там эти суммы якобы будут расти значительно быстрее и сделают каждого выходящего на пенсию значительно богаче
[241]
.
На самом деле все обстоит несколько иначе. Если деньги пенсионных фондов перевести на миллионы частных счетов на фондовой бирже, брокерские фирмы Уолл-стрит делали бы ежегодно миллиарды долларов на брокерских комиссионных, а системе социального обеспечения, как объединенной системе платежей, коллективной системе социальной защиты, пришел бы конец. Фондовая биржа — это не пенсионная программа, а разновидность азартной игры, которая может оказаться рискованной для многих неопытных пенсионеров (и даже для многих опытных инвесторов). Фондовая биржа может рухнуть, не успев прийти в себя. После краха, в начале Великой депрессии, фондовые рынки США не могли достичь своих максимальных котировок 1929 года вплоть до 1954 года.
При подсчете обильных прибылей, которые пенсионеры якобы получат от вложений на фондовой бирже, приватизаторы основываются на радужных предположениях о постоянно растущем рынке. Но, пророча банкротство системе социального обеспечения, они переходят на пессимистические прогнозы развития экономики с низкими темпами роста и аномально низкими платежами в фонд социального обеспечения. Вместо того чтобы быть каналом оттока средств из бюджета, система социального обеспечения все время производит большой избыток средств. По данным отчета 1998 года попечителей фонда социального обеспечения можно сделать вывод, что к 2008 году у фонда образуется превышение доходов над расходами в сумме $1,5 триллиона, что позволит производить выплаты в полном объеме вплоть до 2032 года. На самом деле фонд сможет обеспечивать выплаты неопределенно долго. Если же через 30 лет возникнет дефицит средств, его легко можно будет покрыть путем небольшого повышения ставки налога или путем расширения диапазона взимания налога свыше суммы в $76 200, которая была максимальной в 2000 году
[242]
.
Система социального обеспечения — это не только пенсионный фонд; это состоящая из трех частей программа страхования, которая включает:
пенсионный фонд для свыше 30 миллионов пенсионеров и их супругов;
систему страхования трех с половиной миллионов детей умерших родителей или родителей-инвалидов; (3) систему страхования для 4 миллионов лиц всех возрастов, потерявших трудоспособность в результате травм или других серьезных нарушений и расстройств здоровья. Любые схемы приватизации не имеют ничего общего со страхованием на случай потери кормильца или страхованием по инвалидности.
Система социального обеспечения защищает инвалидов и пенсионеров от неблагоприятных последствий инфляции посредством ежегодных надбавок в связи с ростом стоимости жизни, чего частные счета на бирже делать не могут. Обеспечение свыше 60% доходов среднего пожилого американца представляет собой самую эффективную программу по борьбе с бедностью в стране. Без нее уровень жизни 14 миллионов пожилых людей и инвалидов опустился бы ниже прожиточного минимума
[243]
.
