Следует подчеркнуть, что сегодня социализм не является антитезой демократии, как это было в начале ХХ века. Тогда буржуазная демократия противопоставлялась пролетарской диктатуре. Но времена изменились: коммунизм покрыл себя позором, а социал-демократия доказала, что способна существовать в рамках демократического правового государства. Пока, правда, не у нас. Тем не менее, если говорить о демократической перспективе России, сторонники социализма, я думаю, должны стать важной составляющей демократического движения.
Либеральное направление в России с середины ХIХ века всегда было сильно представлено в интеллигентских кругах и гораздо меньше – в обществе в целом. Как мы видели, у него не было корней: либеральные идеи противоречили аграрно-феодальным традициям. На демократической волне 1980–1990-х годов были осуществлены либеральные рыночные реформы, и с тех пор либеральная идеология лежит в основе российской экономической политики. Что касается иных сфер, то либерализм, как и демократия, пока отступает. Отмечу, что политический либерализм, тесно связанный с защитой гражданских прав и свобод, в Европе и в Америке скорее наблюдается на левом фланге, а в России он еще не нашел себя. Возможно, бедность больше препятствует усвоению либеральных ценностей (свободы и достоинства личности), чем демократических в изложенной выше трактовке. Демократия как равновесие, достигаемое политической конкуренцией, предполагает сосуществование разных идеологий. Либерализм – идеология сильных, он более элитарен; социализм – эгалитарен. Либерализм представляет творческое начало, динамизм, активность, успех; социализм – справедливость, равенство, спокойствие. Либерализм создает, социализм распределяет. Борьба этих противоположностей будет постоянно присутствовать в обществе, пусть и под разными масками.
Национализм, а в данном контексте скорее – традиционализм, тоже, видимо, полезен для равновесия, но не как властная сила. Важно, чтобы все направления, друг за другом приобретающие влияние на общество, держались в рамках, исключающих их экстремистские проявления. Чтобы их представители приходили к власти, когда соответствующие взгляды более всего адекватны национальным задачам. Сейчас, кажется, наступает время национализма, приправленного популизмом. Это беда, ибо он противоречит национальным задачам страны более, чем когда бы то ни было. И как идеология правящей элиты он, пожалуй, уже не будет соответствовать им никогда. В сущности, у национализма в отличие от социализма и либерализма нет аргументов. Он превратился в предрассудок, легко возбуждающий толпу, основанный на древнем инстинкте, разделяющем своих и чужих. Национализм порождает лишь недоверие и закрытость, препятствующие развитию.
Павел Милюков о государственности и трех основных идейных течениях в России:
«„Политика“ строго преследуется и жестко наказуется в течение всего царствования Николая I. До самого конца жизни он не может забыть урока, данного декабрьским восстанием. Зато процветают – и до 48 года терпятся, одно время даже поощряются – два течения: националистическая философия и социальная утопия, славянофильство и фурьеризм. Причина такой классификации политических течений ясна. Во-первых, и национализм, и социализм были принципиально враждебны либерализму, как направлению космополитическому и недемократическому. Во-вторых, оба они одинаково сторонились от текущей практической политики и довольствовались туманными мечтами о будущем величии русского народа, что русская натура не вмещает юридических начал, что государство и дружина в России суть начала чужие, наносные, а народ русский признает одно начало – любовного христианского общения в крестьянском мире, и такого же любовного, нравственного, формально необязательного общения „земли“ с государством в земском соборе. Другой, социалистической половиной лица тот же Янус смотрел в будущее и предрекал, что наступит время, и крестьянский мир скажет Европе и всему свету свое новое славянское слово, положив безгосударственный добровольный союз народных миров в основу социального и нравственного обновления человечества. Когда пришлось смотреть не в прошлое, и не в будущее, а в настоящее, как это было в эпоху реформ, на сцену опять явилось не славянофильство, и не социализм, а либерализм, воскресший в одежде западничества и предложивший власти стройную, хорошо продуманную и блестяще исполненную программу актуальных „великих реформ“» (Милюков1912: 138—139).
В реальности названные идейные течения переплетаются. Так, коммунисты берут на вооружение националистические и традиционалистские лозунги, появляются идеи либеральной империи. В последнее время, уже в годы правления Путина, все активнее пропагандируются идеи особого консервативного течения, сочетающего либеральные и религиозные православные ценности с патриотизмом и державностью. Некоторые социологи уже отмечают рост числа его сторонников (Бызов 2002: 117). Тем самым как бы утверждается официальная идеология и определяется социальная база путинского режима.
СМИ и развлечения: медиакратия
В разговоре об элите надо отдельно сказать о роли СМИ и индустрии развлечений. Идеи мыслителей разных направлений, изготовителей «смыслов», до широких масс не доходят. Они производятся для элиты, в расчете на то, что из этих идейных концентратов позже будут изготовляться легко усваиваемые продукты. Это как раз и делают СМИ и индустрия развлечений: шоу-бизнес, поп-культура и тому подобные. Индустрия развлечений, с одной стороны, отвлекает публику от трудностей и неприятностей реальной жизни, помещает ее в вымышленный, более привлекательный или более эмоциональный мир. Жизнь в этом мире позволяет человеку меньше задумываться о своих интересах и правах, о том, насколько его удовлетворяет работа государственных органов. Это функция деполитизации. С другой стороны, индустрия развлечений выполняет политическую и идейно-воспитательную функции. В доходчивой, ненавязчивой и непритязательной форме, без принудительного морализаторства она проповедует идеи, которые легко усваиваются, особенно в молодом возрасте. Не помню, у кого я прочитал мысль о роли «средней литературы», которую высоколобые интеллектуалы отрицают как значимое явление. А откуда юноша усваивает элементарные представления о добре и зле? Автор писал, что он усвоил их из романов Лидии Чарской, писательницы, модной перед Первой мировой войной среди юных невзыскательных читателей. В американских вестернах культивируются тип одинокого, сильного и в то же время справедливого человека и одновременно идеи насилия, сексуальной распущенности, романтики криминального мира. Индустрия развлечений – это бизнес. Она подчиняется законам рынка, старается нащупать то, на что откликается потребитель и за что он готов платить деньги. Но способность индустрии развлечений влиять на умы, формировать ценности заставляет общество если не ставить перед литературой и искусством прямые воспитательные задачи, как это было при советской власти, то по крайней мере налагать на ее продукцию определенные содержательные ограничения. Так каким-то образом в американском кинобизнесе утвердились правила политкорректности: в паре с белым сыщиком всегда выступает симпатичный афроамериканец и т. п.
Естественно, наиболее сильное орудие воздействия на общественные настроения – это СМИ. То, что пишут о них сегодня, в первую очередь, на мой взгляд, имеет целью убедить нас: СМИ в информационном обществе – всемогущее орудие против Демократии, свобода СМИ противостоит свободе слова и информации. Мы живем в мире медиакратии, где СМИ управляют миром, навязывая ему представления и настроения, а ими, в свою очередь, управляет либо бизнес, либо государство. То есть свободы нет, а демократия может носить только манипулятивный характер.
