До этого можно было думать, что конфликты бизнеса и власти носят локальный характер и на позитивные тенденции развития существенно не влияют: всегда хочется верить в лучшее. Сейчас, как бы ни повернулись события, думать так уже нет оснований. Авторитарные методы управления экономикой приобрели четко различимый знак «минус». Пусть и дорогой ценой, но в пользу демократии появляются дополнительные и притом очень доходчивые, в том числе для простых избирателей, доводы. Такова ситуация на сегодня – начало 2005 года.
14. 2. Две главные альтернативы
За последние 20 лет Россия прошла немало судьбоносных развилок, которых хватило бы и на 200 лет доброму десятку стран. Напомню некоторые их них:
• демократизация или империя: выбор сделан Горбачевым, в итоге распался СССР;
• централизованное планирование или рыночная экономика: выбор сделан Ельциным, в итоге либеральных реформ мы имеем рыночную экономику;
• демократия или реформы: выбор сделан Ельциным в 1993 году в пользу реформ, в результате мы получили управляемую демократию и незавершенные реформы;
• бюрократия или олигархия: конфликт проявился в 1997 году и медленно развивался до 2003 года. Выбор сделан Путиным, в итоге победила бюрократия, государство в лице исполнительной власти поставило под свой контроль практически все ранее независимые общественные силы. Управляемая демократия поставлена на грань перехода в авторитарный режим.
Я преднамеренно упростил перечисленные развилки до двухполюсной схемы, чтобы подчеркнуть их суть. На деле, конечно, в каждом случае альтернатив было больше, да и результаты выбора не столь однозначны. Последствия лежат между крайностями и носят противоречивый характер, таящий в себе массу новых возможностей. Ныне страна вновь оказалась на развилке, перед выбором – выбором пути модернизации. И снова, понимая, что действительность сложнее любых схем, а развитие в будущем зависит от массы случайностей, от непрогнозируемых результатов взаимодействий разных социальных сил, я предлагаю для анализа предельно упростить ситуацию выбора, описав ее парой крайних альтернатив:
• модернизация «сверху», на основе инициатив государства и под его контролем, стало быть, со ставкой на бюрократию, с опорой на авторитарный режим;
• модернизация «снизу», на основе инициатив бизнеса и гражданского общества, стало быть, со ставкой на экономическую и политическую конкуренцию, на демократизацию, на преобразование в течение исторически короткого срока национальной культуры в сторону более продуктивных институтов и ценностей – демократическая модернизация.
Я привожу эти альтернативы, потому что уже можно сделать вывод: попытка соединения либеральных реформ и бюрократического укрепления государства, проводившаяся с 2000 года, не удалась. Или по крайней мере исчерпала свои возможности в современной России. По-моему, это стало окончательно очевидным после 13 сентября. И можно понять почему. Каждый из альтернативных вариантов требует складывания определенной целостной социально-политической структуры, способной реализовать избранную стратегию, включая экономику, политику, идеологию, правовую систему, компоненты которой поддерживали бы друг друга или по крайней мере были взаимно нейтральны, а не оказывались в конфликте, разрешимом только силой, авторитетом. Именно такой конфликт мы и наблюдали последнее время.
Возможно, у авторов и участников путинского проекта еще есть иллюзии насчет того, что политика после президентских выборов 2004 года сохраняет преемственность к курсу, проводившемуся в первый срок полномочий Путина, – сочетанию либеральных реформ и управляемой демократии. Но, на мой взгляд, дело ЮКОСа, арест Ходорковского, отставка Волошина и снятие Касьянова, а затем сентябрьские предложения Путина ознаменовали принципиальный поворот, выразившийся в первую очередь в отказе от многих ограничений, с которыми до той поры власть считалась. Почему, какие объективные обстоятельства или субъективные мотивы подтолкнули ее к этому, можно только догадываться. Но я полагаю, что одно из оснований заключается в том, что конструкция «либеральные реформы и управляемая демократия» была изначально неустойчива – в силу внутренней противоречивости, отсутствия целостности. Это, видимо, и сказалось в наших условиях. В конце концов все равно пришлось бы выбирать: либо демократизация, и тогда либеральные реформы логичны; либо авторитаризм, вертикаль власти, и тогда рано или поздно логично усиление вмешательства государства в экономику.
С помощью игрового метода рассмотрим названные альтернативы по содержанию и в плане последствий реализации. Хочу обратить внимание читателя: я не случайно в главе 2 приводил примеры из А. Пшеворского. Ниже следует не обычный прогноз, не изложение моей позиции, но попытка проанализировать развитие событий, представляя его как игру. Взаимодействие игроков, представляющих основные социальные силы, по разным сценариям: сначала – модернизации «сверху», потом – модернизации «снизу».
14. 3. Игра в модернизацию «сверху»
Вводные замечания
Угроза перехода к этому варианту развития постоянно витала над Россией в эпоху реформ: сначала как угроза реставрации, затем в форме призывов левой оппозиции к повышению роли государства, к активизации промышленной и социальной политики, к пропаганде националистами и консерваторами особого пути, противостояния Западу и защиты традиционных ценностей. В 2001 году, в начале правления В. Путина, когда, казалось, либеральная идеология доминировала, я писал (прошу прощения за самоцитирование): «Определим поле политического выбора Путина, оттолкнувшись от его программы из двух пунктов:
• сильное государство;
• либеральные экономические реформы.
Строительство сильного государства – болевая точка, ибо оно может пониматься в двух вариантах:
• сильное государство с равной властью закона для всех;
• сильное государство, в котором власть ради государственных интересов, „ради дела“ позволяет себе манипулировать законом. Есть „вертикаль власти“, и в ней указания «сверху» важнее закона.
Хотя сейчас заявлен либеральный курс экономической политики, с точки зрения интересов потенциальных сил поддержки, их отношения к Путину и к возможным сдвигам в его политике, мы обязаны предусмотреть вариант усиления государственного вмешательства в экономику» (Ясин 2004а: 204). В 2004 году эта догадка, увы, стала актуальной. Во всяком случае реализация идеи государственного контроля в ТЭКе, казус с ЮКОСом, практика реформ естественных монополий и банковского сектора теперь превращают эту догадку в факт.
Мне кажется, что в размышлениях Путина в 2003—2004 годах произошел поворот, подобный повороту Сталина в 1928 году, после поездки в Сибирь, когда он резко отбросил идеи НЭПа, разорвал союз с Бухариным и бюрократически-репрессивными методами взял курс на индустриализацию и коллективизацию. Видимо, он пришел к выводу, что консерватизм и корыстолюбие российских крестьян иначе не одолеешь, что в России только крутые меры могут привести к успеху.
