Майор заспешил к ближнему бронетранспортеру, как все бронетранспортеры, оборудованному рацией
[3]
. Сеанс связи длился недолго. Майор вернулся.
– Как же вы их упустили?
– А на нас кто-то возлагал обязанности по охране ментов? – спросил старший лейтенант встречно. – Где они?
– Прилетели с вертолетом и сразу убежали по домам…
– Я не думаю, что их будет сложно найти… – решил Алексей.
Майор вздохнул. Искать ментов – это для него лишняя работа. А как хорошо было бы, сумей спецназовцы сразу опознать нападавших и выложить их паспортные данные вместе с досье на каждого… По крайней мере, старший лейтенант Пашкованцев прочитал очередной вздох майора именно так…
* * *
– Страшный сержант!
– Здесь я… – вышел из-за плеча старшего лейтенанта старший сержант Лопухин.
– Я с «грузом 200»
[4]
поеду… Тебе задача: выводишь взвод в комендатуру. Отвечаешь за каждого персонально. Вернусь, увижу кого пьяного, спрошу с тебя…
– Понял, товарищ старший лейтенант. Санитарный вертолет, сами понимаете, пешим ходом не догнать…
– А мимо магазина вы проходить не собираетесь…
– Я через весь райцентр, товарищ старший лейтенант, бегом взвод проведу… В высоком темпе… Никто не успеет на бегу…
– И после бега тоже никуда не бегать… Ждать меня… Ладно… Не заблудишься?
– Негде блудить, товарищ старший лейтенант.
– Блудить или блуждать? – спросил Алексей со смешком. – Блудить ты в другом месте будешь… А здесь постарайся не блуждать…
Кабина «КамАЗа» высокая, и забираться в нее с раненой и перевязанной ногой не просто. Сначала Пашкованцев автомат на сиденье пристроил, потом сам пристроиться попытался, но, чтобы взобраться, предстояло или на раненой ноге стоять, или поднимать ее и снова на нее опираться. Помогли Лопухин с Русаковым. Просто подхватили командира за здоровую ногу и под зад и усадили на сиденье. Усадили, впрочем, весьма аккуратно, как стеклянного…
– Мягко у тебя здесь… – сказал старший лейтенант водителю – ментовскому прапорщику – и одновременно изобразил рукой прощальный жест взводу, а потом дверцу захлопнул. – Доедем с комфортом…
– Это пока мягко, когда стоим… Поедем, мягко не покажется…
Водитель ответил с таким ужасным акцентом, что Пашкованцев с трудом понял его. Оказалось, он дагестанец, хотя по первому взгляду вполне на русского похож. Может быть, потому что рыжий. Среди дагестанцев, видел Алексей, рыжие часто встречаются.
Первым поехал бронетранспортер с седым майором, возглавлявшим следственную бригаду. Следом двинулся «КамАЗ». Второй бронетранспортер замыкал колонну. Несмотря на уничтожение большой и сильной банды только что, стандартные меры безопасности все равно предпринимались. И хотя трудно было предположить, что кто-то атакует «КамАЗ», чтобы захватить тела бандитов, бэтээры все равно перед выходом пошевелили башнями, проверяя подвижность пулеметных установок, словно бы предупреждая невидимого противника о своей боеготовности.
Уже с началом движения старший лейтенант ощутил сермяжную правоту ментовского прапорщика. Мягкое сиденье еще не гарантировало мягкого хода машины по такому участку, где дорогу никогда и строить даже не предусматривалось, потому что каждая дорога должна вести куда-то. Здесь можно было бы строить полигон для испытания бронетранспортеров в условиях катастрофической проходимости. И как умудрялся «КамАЗ» эти камни и ямы преодолевать, знал, наверное, только рисковый ментовский прапорщик. А в том, что он человек очень рисковый, сомневаться не приходилось.
Иногда старший лейтенант Пашкованцев думал о том, что очень погорячился, отказавшись идти пешком, потому что, переваливаясь с боку на бок, «КамАЗ» и пассажира тоже переваливал с сиденья на сиденье и таскал по резиновому коврику, разворачивая раненую ногу. Если бы не нога, такая езда для пассажира, в отличие от водителя, могла бы вылиться в детское игривое удовольствие. Вообще-то к боли не слишком чувствительный, вернее, умеющий силой воли заставить себя боль переносить, старший лейтенант Пашкованцев убедился, что боль, когда она длительная, может все силы вымотать. И к тому моменту, когда «КамАЗ» вслед за первым бронетранспортером выехал на дорогу как раз в том месте, где сейчас на другие «КамАЗы» грузили с помощью крана остатки двух ментовских «уазиков», расстрелянных утром бандитами, Алексей думал уже, что не избавится от боли никогда. И даже движение по ровной дороге после такой страшной тряски не убирало боль в ноге, и сам старший лейтенант чувствовал, что у него глаза готовы лопнуть от расширения зрачков. Зрачки всегда расширяются от боли – это безусловная реакция нервной системы человека.
– Сначала меня в госпиталь… – сказал Пашкованцев ментовскому прапорщику, когда бронетранспортеры и грузовик въехали в поселок.
– Морг тоже в госпитале… «Груз 200» туда…
* * *
В хирургическом отделении хозяйничал врач в гражданской одежде, русский, и это вселяло надежду, потому что врачам из местных гражданских Пашкованцев не доверял, наслушавшись много рассказов об их профессиональном умении.
– Ну что я вам могу сказать, молодой человек… – сказал врач после предварительного осмотра раны. – Жить, наверное, будете, и даже ампутация вам не грозит… Но нынешним вечером на танцы не пойдете… Это гарантирую…
Вежливое обращение еще раз показало, что врач гражданский, наверное, из прикомандированных.
– Впрочем… – хирург ненадолго задумался. – Но, посмотрим… Если сухожилие повреждено, это несколько хуже… Пошевелите-ка стопой…
Стопой шевелить старшему лейтенанту было вообще невмоготу.
– Значит, сухожилие задето… Минимум пару недель будете бока отлеживать… А потом долго еще память будет… С сухожилиями шутки плохи… В операционную его везите… Да оставьте вы автомат, если не хотите меня во время операции расстрелять… Оставьте здесь… Я в сейф закрою… Не переживайте… И пистолет, если у вас есть, тоже…
Пашкованцев в сомнении достал пистолет вместе с кобурой из кармана разгрузки. Кобура с пистолетом прячется в карман, чтобы снайперы бандитов не вычислили по кобуре офицера. Это уже общепринятое в спецназе правило, и хирург, видимо, знал об этом, потому что удивления странному на первый взгляд местонахождению оружия не высказал.
– Не переживайте… У нас военный госпиталь… Не вы единичное исключение, у нас многие с оружием поступают, и специально для этого сейф держим… Гранаты тоже туда же…
Естественно, прежде чем отправить старшего лейтенанта в операционную, его раздели и помогли помыться. А потом уложили на носилки-каталку и повезли.
Операция проводилась под местным наркозом и длилась не больше десяти минут. Пули хирург сполоснул под краном и вложил в руку Пашкованцеву, когда медсестра уже делала перевязку. Старший лейтенант пули сжал в ладони. Память…
