Склонность Америки к односторонним действиям
Ослабление американского присутствия стало причиной серьезных перемен в том мире, который сложился в условиях доминирования Соединенных Штатов. Вторая важнейшая причина, усилившая наметившиеся тенденции, — это переход Америки к политике односторонних действий. Судя по всему, Соединенные Штаты просто устали от своей глобальной роли в мировом содружестве, а потому решились на подобный шаг, не принимая во внимание ничьи советы.
Вязкий интернационализм в комбинации с радикальной односторонностью крайне опасен. Американцы просто ушли с международной политической сцены, обезопасив себя от огромного количества проблем. Окружение восприняло такую политику как свидетельство слабости Америки, в то время как Соединенные Штаты старались делать вид, что подобное представление мирового сообщества в корне ошибочно. Но Вашингтон не смог усидеть на двух стульях одновременно. Ему следовало либо безоглядно броситься вперед и намекнуть остальным, что они или присоединяются, или уходят с дороги; либо избавиться от части международных обязательств, переложить их на чужие плечи и остаться в стороне, утратив влияние на события. Необходимо добавить, что другие государства не замедлили выразить недовольство американской односторонней политикой, отмечая, что она ускорит возвращение геополитического соперничества. В противостоянии с «односторонней» Америкой набирающие силу Европа и Азия неминуемо окажутся конкурентами США. Стремления Америки к односторонности в политике восходят к отцам-основателям, которые опасались замедления развития молодой республики на фоне выраженного соперничества. После Второй мировой войны американцы были вынуждены подавить внутреннюю антипатию к многостороннему сотрудничеству. Они создали сообщество либеральных демократий, вынудив западный мир образовать целую сеть государственных институтов. Однако даже во время «холодной войны» среди американцев отмечались стремления к односторонним действиям. В делах, касающихся дипломатических отношений с СССР, арабо-израильского конфликта, прекращения гонки вооружений и международной торговли, западные союзники не раз отмечали, что Америка все чаще и чаще действует самостоятельно, без оглядки на них.
В отсутствие сдерживающего фактора «холодной войны» эта тенденция стала еще более заметной. Несмотря на доктрину глобальной взаимной зависимости, левые и правые политики все чаще стали призывать к отходу от роли всеобщего миротворца и гаранта мировой безопасности. Подобные тенденции ощущались даже при президентстве Клинтона.
В 1997 году Клинтон отказался подписать международный договор о запрещении противопехотных мин, принятый к тому времени в 123 странах. Среди прочих этот договор подписали такие страны, как Афганистан, Ирак, Ливия, Китай, Россия и Северная Корея. В 1998 году Клинтон подписал Киотский протокол, однако затем отказался от его реализации. В ноябре 2000 года 175 стран участвовали в Гаагском конгрессе по проблемам, связанным с глобальным потеплением климата. Соединенные Штаты не нашли общего языка с собеседниками, а потому переговоры зашли в тупик. Кроме того, до конца своего правления Клинтон возражал против американской поддержки Международного уголовного суда. За три недели до окончания президентского срока он изменил свою позицию и подписал конвенцию о Международном уголовном суде, однако посоветовал Бушу не отправлять документ в Сенат до тех пор, пока в конвенцию не будут включены поправки, учитывающие американское «особое мнение».
Избрание президентом Джорджа У. Буша только усилило тенденции к односторонним действиям. Большинство его главных политических советников — Ричард Чейни, Дональд Рамсфелд, Пол Волфовиц, Ричард Эрмитедж и Джон Болтон (заместитель государственного секретаря) — были хорошо известны как приверженцы односторонности. Рамсфелд оказался главным энтузиастом создания национальной системы противоракетной обороны и не побоялся заявить об этом во всеуслышание. На все возникающие слухи Рамсфелд заявлял, что договор по ПРО «давно устарел».
[322]
Сам Буш на съезде республиканцев говорил, что «пришло время для защиты американского народа, а не устаревших договоров».
[323]
В ходе сенатских слушаний об утверждении Болтона на посту заместителя госсекретаря сенатор Джесси Хелмс заявил: «Джон, я хочу, чтобы ты понял: уход в небытие системы ПРО автоматически означает забвение Советского Союза. Все они уходят на свалку истории».
[324]
С первых дней нахождения у власти администрация Буша также заявила о своей позиции относительно Международного уголовного суда. Рамсфелд подписал в декабре 2000 года общее письмо, где говорилось, что «американское мировое лидерство окажется первой жертвой Международного уголовного суда».
[325]
Болтон на протяжении значительного промежутка времени являлся одним из ярых противников трибунала. Этот человек много сделал для того, чтобы побудить президента публично дезавуировать подпись Клинтона на данном договоре и заявить, что Международный уголовный суд не должен ожидать помощи от Соединенных Штатов. Заявление было сделано в мае 2002 года. Договор о полном запрещении ядерных испытаний и Конвенция о запрещении биологического оружия также были проигнорированы. Сходное отношение наблюдалось и к проблемам защиты окружающей среды. Буш заявил о выходе из Киотского протокола и одновременно обнародовал планы развития энергодобывающией отрасли Соединенных Штатов и бурения новых нефтяных скважин на просторах Аляски.
Такая линия поведения привела союзников в некоторое недоумение. Действия Буша в отношении Киотского протокола вызвали резкую критику. «Если кто-то стремится стать мировым лидером, — говорил Романо Проди, президент Европейской Комиссии, — он должен заботиться не только об американской промышленности, но и обо всем мире». Влиятельная французская газета «Le Monde» оценила позицию Америки как «брутальную форму односторонности».
[326]
На пороге третьего месяца правления администрации Буша один из известнейших британских Журналистов так охарактеризовал поведение Соединенных Штатов: «В Лондоне создается впечатление, что Америка слишком жестко общается со старыми врагами, слишком недоверчиво относится к международным компромиссам, декларирует, что „Америка превыше всего“, когда речь заходит о глобальных угрозах, предостерегает союзников, пренебрегает опасностями, которые возникли на месте биполярного мира, того самого мира, о который обломало свои зубы немало стран».
[327]
