Но все прошло благополучно. Может быть, не совсем благополучно, потому что тропа перед дозорным свернула чуть в сторону и он выпал из поля зрения Леви. И непонятно при этом было, выпал ли он из поля зрения нижнего пулеметчика. Может получиться накладка, когда дозорный, оставшись вне зоны обстрела, не вовремя вмешается в бой со своим пулеметом.
Но раздумывать и прикидывать варианты было некогда, потому что на тропе появилась основная группа омоновцев. Ицхак, опять приник к биноклю, чтобы рассмотреть лица.
Вообще-то это непреложный закон психологии – когда впереди идет дозорный, человек невольно расслабляется. Закон остался применимым и к этой ситуации. В общей группе напряжения не чувствовалось. Но в лицах была та же решимость и твердость, что и у первого омоновца. Парни подобрались суровые и готовые на все. С такими трудно воевать. Таких следует сразу уничтожать, если хочешь в живых остаться.
Неприятность такого боя Ицхак Леви просчитывал. Все омоновцы в бронежилетах. При гранатном обстреле осколки поразят в первую очередь ноги и руки. Если очень повезет, то и голову. Но это если очень повезет. А боец, раненный в ноги и руки, даже сильно раненный, даже смертельно раненный, может продолжать вести бой. Именно поэтому Ицхак давал команду, чтобы после залпа из подствольных гранатометов произвести еще несколько бросков ручными гранатами. Это обезопасит от ответного огня.
Шаги омоновцев отставной подполковник не считал. Он просто провел мысленную линию и ждал, когда первые из общей группы, идущей достаточно плотно, эту линию пересекут. И только когда до линии оставалось всего ничего, Ицхак повесил бинокль на грудь и поднял автомат с заряженным «подствольником». Его выстрел будет командой, и команды этой ждали все бойцы «командос». Ицхак выстрелил, почти не целясь. Он стрелял не в кого-то конкретного, он стрелял в тропу между первым и вторым омоновцем. Выстрел, наверное, быстро оброс эхом, но его слышно не было, потому что группа среагировала без задержки и тут же отозвалась еще шестью выстрелами. И почти одновременно заговорил пулемет. Сначала верхний, потом к нему присоединился и нижний.
Кончено все было практически сразу. Ручные гранаты, автоматные и пулеметные очереди только добивали пыль, поднятую семикратным взрывом, и разрывали то, что от омоновцев осталось. Но Ицхак как человек опытный, не сильно увлекался боем, он еще и слушал окружающее. И сразу обратил внимание на одну короткую пулеметную очередь. Вторую. Третью... И сразу смолк нижний пулемет. Реакции отставного подполковника хватило, чтобы без задержки на раздумья бросить туда, за спину, как он понял, расстрелянному пулеметчику, гранату. Взрыв прервал длинную очередь, что пришлась прямо по кустам, где засели «командос».
И все... И тишина повисла неестественная, вопросительная...
* * *
Не дожидаясь. когда все поднимутся, Ицхак, держа палец на спусковом крючке автомата, осторожно перебежал за кустами к своему пулеметчику, чья очередь так неожиданно прервалась. По большому счету, это была ошибка самого Леви. Он указал пулеметчику место, оставив его одного на этом фланге, без прикрытия, и не проинструктировал правильно, привычный к тому, что бойцов израильского спецназа, парней опытных и обстрелянных, инструктировать было не надо. А пулеметчик, видимо, метался, не знал, ждать ему, когда дозорный вернется в помощь своим или присоединяться к общему обстрелу омоновцев. И выбрал второе, хотя там и без него все было решено. И выбрал неправильно, потому что дозорный омоновец сориентировался, вышел со спины, вне обзора, и с пяти метров дал смертельную очередь. Граната, брошенная Ицхаком, была слабым утешением. Она взорвалась прямо под ногами у омоновца, не оставив тому, видимо, времени на проявление реакции. Да и, возможно, не было у омоновца этой реакции, не было умения реагировать на брошенную гранату. Нескольких секунд бывает достаточно, чтобы отпрыгнуть в сторону, и спасти себя. Омоновец этого сделать не успел.
«Командос» подошли со спины Леви, снявшего с головы кепку. Все обнажили головы. Это была первая потеря в группе.
– Больше никого не задело?
Акаки показал свое предплечье. Касательная рваная рана. Скорее всего, пулемет дозорного постарался.
– Перевяжи, – приказал Леви. – Остальные – копать могилу. И в темпе... Акаки, что там?
Сам Ицхак еще и не посмотрел, что осталось от отряда ОМОНа. Но другие шли мимо и должны были увидеть.
– Пятнадцать человек... Было, – сказал старший лейтенант.
– Пятнадцать – один! Неплохой результат. Если бы все воевали, как вы, – похвалил отставной подполковник, чтобы хоть как-то скрасить минуту скорби по погибшему.
– Как его звали?
– Дато... Давид то есть.
– Напомни мне, я напишу представление к награде... Посмертно. Пусть хоть родственникам будет чем гордиться.
– У него дочь одна осталась. В школу должна осенью пойти...
– А жена?
– Он жену выгнал... Может, убил и сказал, что выгнал. И дочь одна теперь...
Акаки говорил о проблемах, которые не должны обсуждаться на войне. Если обсуждать такие дела, то половина бойцов начнет себя беречь, чтобы кого-то из своих близких не осиротить.
– Руку! Руку перевяжи! – не посоветовал, а потребовал подполковник. – Начнется гангрена, я тебя пристрелю...
Это было сказано вполне серьезным тоном, и Акаки поверил. Достал стандартный натовский медицинский пакет, какими была снабжена грузинская армия.
– И часовый по периметру выставь. С четырех углов!
Сам Ицхак вытащил планшет с картой и стал мысленно высчитывать дальнейший маршрут.
* * *
Прощальный салют над могилой не давали. Просто закопали, окликнули выставленных часовых и двинулись вперед. Уже с тропы отставной подполковник израильского спецназа решил доложить обстановку руководству операцией. Арчил Нугзарович ответил сразу.
– Я уже волноваться начал. Что у вас?
– Могилу копали... Задержались.
– Потери?
– Пулеметчик Дато.
– Я его не знал.
– Я тоже, тем не менее.
– А противник?
– Шестнадцать человек. Омоновцы... Это, кажется, полицейский отряд.
– Милицейский... Хотя, в принципе, это одно и то же. Просто когда-то в России неправильно назвали полицию милицией, с тех пор по традиции и зовется... А то, что во всем мире зовется милицией, в России зовется народной дружиной. Но это нас мало касается. В целом вы успешно отработали. Что сейчас?
– Вышли на поиски основной группы. Пора соединяться. Нам надо выставить разведчиков на большом расстоянии. У меня сейчас просто людей на разведку не хватит. Данных из Владикавказа нет?
– Есть... Предположительно, Россия выступит завтра. Может быть, даже сегодня ночью. Наш начальник уже доложил начальнику генерального штаба, тот доложил президенту. Президент в панике. Требует срочно взять Цхинвали... Войска уже пошли. Все резервы сюда же перебросили. Даже с границы с Абхазией сняли. А там абхазы зашевелились и сняли наши посты с нескольких ущелий. Тоже на войну просятся, а бить их некому. Попали мы, короче говоря, в положеньице... И все благодаря американскому прогнозу...
