Ход был предусмотрительный, и я не мог не отметить организаторских и оперативных способностей Владимира Викторовича Сапожникова. Изот, видимо, знает толк в людях и не держал бы рядом с собой бестолкового начальника охраны. И потому я безоговорочно принял предложение, забрался на заднее сиденье поближе к собеседнику и все выложил Василию. Тот слушал внимательно, несколько раз перебивал меня вопросами, чтобы не проколоться. Сам отставной подполковник слушал через раскрытую дверцу, и, как я видел периферийным зрением, одобрительно кивал в такт моим словам, словно представлял перед собой всю сцену моих действий.
– Все правильно, старлей, – Владимир Викторович подвел итог, когда я закончил. – Ты сейчас сиди в машине. Менты приедут, разберутся. Василий, иди посмотри, что ты там наворочал. Место действия тоже следует изучить.
– Еще один момент, – сказал я и снял с себя рубашку, презентованную мне лейтенантом Зайцевым. – Майку снимай.
Сапожников, наблюдая за моими действиями с профессиональным интересом, согласно кивнул, но вопрос задал:
– Ты где переодеться успел? На встрече ты в майке был.
Вопрос прозвучал, что называется, «на засыпку».
– Здесь, в домике, рубашку нашел, – единственное, что мог я ответить на это, но я не думал, что отставной подполковник спросит у Хомы, откуда в домике рубашка, которая хозяину на живот явно не налезет. Кстати, какая-то одежда на веранде в домике была, как я видел. Обрызганная строительным раствором и облитая битумом. Кучей в углу за креслом свалена. Должно быть, от строителей осталась. Можно было бы отговориться, что рубашка из этой кучи.
* * *
Хома не долго разбирался с поджигателями самостоятельно. Надо думать, бока у них слегка пострадали, но это не главное. Самим поджигателям было явно не до своих основательно отбитых боков, потому что они наверняка, как и я, слышали, как отставной подполковник Сапожников звонил в ментовку. Это заставило их предпринять попытку договориться, поскольку удачно натянутые кляпы с них уже сняли. Но разговоры опять вел не Хома, все еще задыхающийся от возбуждения, а Владимир Викторович. А он на уговоры не поддавался.
Уже через двадцать минут издалека послышался дружный шум отечественных автомобильных двигателей. Чтобы не попасть в свет фар, проникающий сквозь слабо тонированные стекла, мне пришлось даже прилечь на заднем сиденье. Но и из такого положения, только чуть приподняв голову, я увидел, как подъехали сразу два «уазика». Небывалая роскошь для такого происшествия, но, похоже, сработал авторитет депутата, поскольку Сапожников при звонке представлялся помощником Изотова. Вообще ситуация, когда якобы отставной, грубо говоря, уголовный авторитет, пусть и ставший депутатом, вызывает ментов, чтобы «сдать» других, несомненно, уголовников, выглядела странновато. Но для чего-то Изотову это было нужно. Может быть, для упрочения своего депутатского статуса, может быть, по какой-то другой, неизвестной мне, причине. Впрочем, меня это касалось мало.
Менты вышли из машин и прошли в сад быстро. Я, однако, выпрямиться не поторопился, потому что подозревал, что вслед за ментами и охранные казаки из будки сюда же проследуют, чтобы пьяными заспанными глазами на товарища полюбоваться. Они проследовали. Двое. Остальные, похоже, или не встали, или не могли оторваться от производственного процесса.
2. КАПИТАН МИЛИЦИИ АНАТОЛИЙ СЕВАСТЬЯНОВ, ГОРОДСКОЙ УГОЛОВНЫЙ РОЗЫСК
– Германыч, – доложил мне по телефону лейтенант Щербаков. Он всегда докладывал о каждой мелочи. Приятная привычка, которая, правда, иногда утомляет. Но сейчас Слава позвонить был обязан, иначе я с него голову бы снял. – У нас тут твоими стараниями шум немалый поднимается. Из-за Лисина. Звонил их начальник райотдела полковник Бергер. Сам собирается приехать с адвокатом, чтобы на допросе присутствовать. Ему этот Лисин какой-то родней, поговаривают, приходится. Обещают нам всем втык дать.
– Скажи дежурному, пусть позвонит и предупредит этого родственника, что допрос старшего прапорщика перенесен на утро, поскольку я занят сбором доказательной базы и сам появлюсь только утром. Это обязательно. Еще пусть обязательно скажет, что я категорически против его личного присутствия на допросе и буду такое присутствие рассматривать как давление на следствие. В этом случае я буду вынужден перед допросом написать рапорт в службу собственной безопасности. Не забудь. И ни на какие уговоры не соглашаться – а они будут! – и Лисина не отпускать. Кто в райотдел сообщил?
– Не знаю. Наверное, их водитель. Для них это ЧП районного масштаба.
– Надо было бы водителя на всякий случай с собой до утра прихватить. Как сам Лисин держится?
– Сначала, похоже, в штаны наложил. Даже трясся. Потом подумал и вроде бы ободрился. Просил разрешения позвонить своему адвокату. Делает вид, что не понимает ситуацию и крайне возмущен нашим поведением.
– Ни хрена себе. Своему адвокату. Так и сказал?! У нас теперь каждый старший прапорщик своего адвоката имеет. Это уже что-то новое. Будет еще просить, дай ему по шее, и покрепче. Чтобы про адвоката на время забыл. По крайней мере, до утра. Я буду минут через двадцать. Уже выезжаю. Уже около машины стою.
Я давно знаком со способностью начальства всех мастей старательно мешать следственным действиям. Иногда приходится идти навстречу, но до того, как пойти навстречу, я все же предпочитаю выжать из ситуации все, что можно. У каждого ментовского начальника куча разного уровня друзей и знакомых, и каждый считает, что имеет возможность через такое знакомство вмешаться в ситуацию и изменить ее в свою пользу. И пытаются вмешиваться. Однако в данном конкретном случае я обязан не допустить вмешательства, потому что Джабраил помочь мне не смог или не пожелал, и я, в свою очередь, не желаю упустить ни одной ниточки, дернув за которую могу приблизиться к возвращению своего кошелька. Если есть подозрение, что там, где подстрелили старшего лейтенанта Соловьева, находился старший лейтенант Бравлинов, я никак не могу уступить и зубами готов в подозреваемого вцепиться, чтобы не отдать его в спасительные руки родственников. И готов в этом случае идти на конфликт с любым начальством, сам готов и в службу собственной безопасности рапорт написать, и заявление в прокуратуру, и даже в ФСБ обратиться...
* * *
Ехал я быстро, и даже два перекрестка проскочил на красный свет светофора. Но в ночное время это обычно обходится без последствий. И все время в пути думал только о том, был или не был на месте происшествия настоящий старший лейтенант Бравлинов. С одной стороны, как казалось после первого навскидку высказанного мнения, некому было выручать Бравлинова из такого положения. При этом и сам бы он не захотел в лапы ментам сдаться, и способен был, судя по характеристикам, всех троих на месте голыми руками «наглушняк» положить. Но в этих размышлениях был видимый провал, который я сам, после некоторого раздумья, увидел. Они были реальными только в том случае, если Бравлинов был невиновен. То есть если он не убивал Мамону и кто-то подставил его, чтобы иметь время самому уйти в сторону и замести следы. Вариант тоже приемлемый и допустимый, хотя для следствия и трудный. Если же Бравлинов, до этого с Мамоной не знакомый, Мамону все же убил, то он выполнял чей-то заказ. Мамона в нашем городе живет. И заказ скорее всего мог от кого-то из местных парней поступить, кто к власти в уголовном мире рвется и у кого произошло столкновение интересов с Мамоной. Здесь я просто еще не копался как следует, поскольку мы сразу за старшего лейтенанта взялись плотно и для разработки других версий времени еще не было. Эти люди и могли прийти к Бравлинову на помощь. Более того, менты могли оказаться там как раз в момент, когда Бравлинов должен был встретиться с заказчиком или с заказчиками. Тогда становится понятной ситуация, при которой сам Бравлинов ни в чем не участвовал, а заказчики с ментами из райотдела сами разобрались.
