– Ни хрена себе. Какого ты здесь? – красноречиво поинтересовался он довольно высоким для своего тела голосом и почесал стволом пистолета нос. Хорошо хоть, пистолет с предохранителя не снял, что я сразу отметил, а то мог бы человек и без носа остаться, а винил бы потом меня.
– Видишь же, отдыхаю, – ответил я без затей, но с легкой насмешливой хрипотцой в голосе. От жары жабры сводило, да я еще бегал в такую погоду, потому неосторожно хлебнул холодной колодезной водички, горло и перехватило. У него здесь, в саду, колодец глубокий и ведро на звонкой цепи. Пока ведро воротом вытягиваешь, весь слюной изойдешь и язык от сухости трещинами покроется. Но я, к счастью, к ангине склонности не имею и знаю, что хрипотца пройдет скоро. Да и ведро с водой я вытащил час назад, чтобы вода слегка прогрелась. Она, правда, все равно еще оставалась холодной, отсюда и хрипотца.
Он ждал иной реакции, поигрывая стволом и словно бы поторапливая события. Но я ничуть не смутился присутствием пистолета в его руке. А он, видимо, на внешнюю внушительность девяносто второй «беретты»
[5]
сильно надеялся и потому даже чуть-чуть растерялся – мелкие глазки часто заморгали. Это порой случается, когда большие надежды не оправдываются. Растерянности я, говоря честно, от него не ожидал, исходя из его психограммы, основанной на конкретных фактах биографии. Согласно моим представлениям, он должен быть человеком более решительным. Впрочем, это могла быть не растерянность от моей реакции, а растерянность от узнавания меня. Отреагировать он был обязан, но не знал, как себя вести дальше. Неподготовленным оказался к любому последующему шагу.
– Что, уже и отдохнуть уставшему человеку нельзя?.. – добавил я намеренно равнодушно, но наблюдая за его поведением достаточно внимательно.
Усатый мужчина осмотрелся по сторонам, проверяя, не видит ли кто нашу беседу. Но я еще раньше проверил – в соседних домах, как и в соседних садах, несмотря на изнуряющую жару, пусто. Казалось бы, бежать из города на свежий воздух надо так, чтобы лопатки судорогой сводило. Но люди бегают сюда только по выходным. В остальное время предпочитают дышать выхлопными газами и прочей городской гадостью, которой здесь, в промышленном центре, в воздухе больше, чем чего-то хорошего. И плачутся при этом, что работа их на природу не пускает. Бросать надо без жалости такую работу. В бега, в бега, как я, подаваться следует. На природу.
– Так че ты?.. – спросил усатый с легким возмущением и при полном непонимании ситуации и вопросительно животом пошевелил, как другой бы голову вздернул. – Так и будешь тут, братан, скамейку мне давить?..
Его красноречие, говоря откровенно, поражало.
– Ты же в дом не приглашаешь, – я стал скромно напрашиваться в гости. Я вообще человек от природы скромный, в других наглость не люблю и в собственном поведении без необходимости ее не поощряю.
– Ну, коли так, дык заходи, что ли, – он оказался, по большому счету, не злым человеком и, может быть, даже мне посочувствовал, если догадался о чем-то. А догадаться было нетрудно, поскольку ехал он сюда на новеньком «мерине»
[6]
, из которого только что вышел, и ехал обязательно мимо ментовских постов. Он никак не мог проехать, минуя эти посты. Он не проехал мимо них, потому что я своими глазами видел в бинокль, как его остановили. Увидел, повесил бинокль на ветку дерева, откуда его завтра моя «страховка» снимет, если он мне самому не понадобится – бинокль хороший и дорогой, стоит, как машина, потому что с тепловизором, и побежал.
Усатый еще раз осмотрелся вокруг. Не любит, как и я, посторонних взглядов – и я это в глубине души очень даже одобряю. И после этого показал стволом пистолета на дверь дома, приглашая и путь указывая.
– Встать помоги... – мой голос обрел требовательность. – Мне спину прихватило...
– Молод еще, кажись, со спиной маяться, – оценил он мой возраст. Внешне – лет на пятнадцать его моложе.
– Со спорта травма. Это на всю жизнь.
– Знакомо... – если он спортом и занимался, то не иначе как тяжелой атлетикой. Конечно, в супертяжелой весовой категории. Не люблю тяжелоатлетов. У них голова тяжелая. Все кулаки отбить можно, не добившись результата. Один мой знакомый две бутылки шампанского о голову тяжелоатлета разбил, а голове хоть бы что. А ведь бутылками из-под шампанского можно гвозди забивать.
Усатый перехватил пистолет в левую руку, а правую мне под спину подсунул. И легко заставил сесть. Этого я и добивался. Коротко ударил локтем в челюсть и перехватил оружие. «Беретта» тут же уперлась ему в живот, и предохранитель угрожающе громко щелкнул. Манипуляции с оружием оказались не напрасными, поскольку мой предваряющий эти манипуляции удар не произвел на усатого ровным счетом никакого впечатления. Могу спорить – тяжелоатлет!.. Другого бы я обязательно свалил, потому что ударил жестко и резко и попал точно.
– Ну, ты, дурень, даешь, – он только после этих слов понял, что его пистолет уже в моей руке, чему несказанно удивился. А подбородок все-таки с силой потер – значит, он у него не каменный. – И чего?..
– Да почти ничего.
Он некоторое время раздумывал, прикидывая цели, которые могли бы быть достигнуты моей неоправданной атакой.
– Машину тебе, что ли, хочется, дык она тебе ни к чему, – он показал, что прекрасно понимает, кто перед ним. Уже этими словами показал, что знает, как опасно мне появляться на дороге. Как опасно мне вообще на открытом месте появляться.
– Совершенно ни к чему, – я легко согласился, и так же легко встал на ноги, и помощи больше не просил. – Пойдем в дом.
– «Замочить» хочешь? – спросил он, впрочем, без особого испуга.
– Хотел бы, «замочил» бы уже здесь. Какая мне, на хрен, разница.
Усатый животом недоуменно пошевелил, как другой пожал бы плечами.
– Ну, дык пойдем.
Еще раз по сторонам посмотрел, вздохнул глубоко и двинулся к дому первым. Ключ на связке со многими другими ключами он искал долго, но все-таки нашел, после нескольких поворотов дверь распахнул почти гостеприимно, но негостеприимно вошел первым и сразу двинулся в глубину своего большого дачного дома, словно показать желал, что он за дверью не спрятался и не нанесет удар из-за угла, то есть из-за косяка. Это показалось мне достаточно уважительным отношением, и вполне вероятно, что он знает больше, чем могли сообщить ему менты при проверке на дороге.
Что менты спрашивают при проверке на дороге – общеизвестно. Останавливают машину, интересуются, есть ли в машине посторонние. Причем стандартный вопрос задают даже тем, кто в одиночестве едет. Меня самого так в прошлом году останавливали, когда я один ехал. И спросили. Я тогда даже в форме был. И сообщил, что роту солдат в багажнике везу. Шутку не поняли и не оценили, но документы не проверяли. Дело было недалеко от расположения нашей бригады, и к офицерам бригады менты относились с уважением и с опаской. А если пьяный им попадался, всегда старались отвернуться, даже если пьяный их к себе звал. Просто были случаи для ментов нелицеприятные. Вернее, для их лиц неприятные, а нелицеприятными их считали для наших офицеров, которые не желали лица ментов беречь...
