– Добудете, – вяло пошевелил головой, разминая шею, пленник. – Это несложно. Ваши хакеры читают все данные управления личного состава нашего Министерства обороны. Мы многократно регистрировали их проникновение и не знали, как от них охраниться. Не помогли даже лучшие спецы союзников, которых мы многократно привлекали.
– Возможно, – Ставров и с этим согласился. – Наши хакеры умеют работать. Что-то они про вас находили, я полагаю. Были даже слухи, что вы переходите служить в разведуправление НАТО. Это тоже должно быть отражено в документах управления личного состава.
– Едва ли. В НАТО от моих услуг отказались. Они не поверили мне как раз потому, что я слишком хорошо служил во времена Советского Союза, и приняли за настоящего российского разведчика. Им не понравилась сама формулировка: Герой Советского Союза – сотрудник разведки НАТО. Там недоверчивые парни сидят... И не любят откровений... Считают, что откровенными могут быть только дураки.
– Зато мы откровения любим, – вмешался в разговор я. – И очень хотелось бы от вас их услышать. Не все, конечно, на все мы не претендуем, но хотя бы самое, грубо говоря, сокровенное. Личные впечатления, пожелания. Например, какое впечатление произвело на вас посещение нашего временного местопребывания здесь, в этом городе.
– Хорошо устроились, – ухмыльнулся полковник. – Со всеми удобствами. И даже туалет есть. Во времена, когда я служил, мы порой живали и похуже. Чаще всего живали похуже.
– Времена были другие, – согласился Ставров. – Решили проверить и сравнить?
– Человеческое любопытство когда-то и привело меня на службу в разведку. До сих пор от любопытства избавиться не могу.
– И от болтливости, несвойственной разведчику, – постарался я задеть полковника побольнее. – Болтаете о всякой ерунде. Давайте будем конкретнее. Разведчик тоже должен уметь проигрывать, и вы это знаете. Вы проиграли. И мы имеем право задавать вопросы. Вот потому нас и интересует цель вашего пребывания здесь. Что вам надо было в нашей казарме?
Кальпиньш улыбнулся.
– Исключительно желание сравнить нынешний спецназ со старым. Именно это и привело меня сюда. Не подумаете же вы, что меня всерьез заинтересовали ваши шприц-тюбики.
– А потом стало интересно, на каких машинах мы ездим.
– Именно так.
– Пистолет где? – спросил подполковник.
Я вытащил оружие из кармана «разгрузки», которую успел надеть перед приездом следственно-экспертной бригады. Люблю одежду со множеством больших карманов. Главное здесь – запомнить, что и в какой карман положил.
– Одна пуля в стене. Он стрелял в лейтенанта Зайцева.
Ставров посмотрел на полковника с насмешливым укором.
– Не попали. Значит, и правда сильно постарели. Не тот уже уровень.
Кальпиньш по-кошачьи фыркнул. Ему откровенно не понравился укор и сомнения в его квалификации. Я бы тоже мог добавить масла в огонь, рассказав, как отслеживал его, оставаясь незамеченным, но тогда пришлось бы рассказать всем, как я молился в «Волге», а этого мне вовсе не хотелось. Молитва дело интимное, а повод к молитве вообще никого, кроме меня, не касается. Но я все же высказался по другому поводу:
– Это не он не попал. Это лейтенант правильно среагировал. Зайцев у нас никакому натовскому полковнику в подготовке не уступит. А уж престарелому-то тем более.
Мы вместе с подполковником успешно выполняли задачу – выводили противника из психического равновесия. Многое забудется, но сомнения в профессиональной квалификации некогда классного специалиста будут много дней будоражить его чувства. А нам только этого и надо. Неуравновешенным человеком проще управлять. Его проще заставить отвечать на вопросы, на которые он отвечать нам упорно не желал ни при каких обстоятельствах.
– Вы где остановились, господин полковник? – спросил Ставров, продолжая с интересом рассматривать пистолет. Ему, похоже, тоже не приходилось еще сталкиваться с десятимиллиметровыми моделями. Это я понял уже по тому, как он рассматривал патрон, вытащенный из обоймы, как заглядывал в ствол.
– То есть? По-моему, я остановился вот здесь, когда меня ударили и на пол повалили.
– Я спрашиваю, в гостинице или у друзей? Где ваши личные вещи, ваши документы, в конце концов? Не могли же вы без документов в нашу страну приехать.
– Мог, – усмехнулся полковник. – Я могу все, что захочу, вы же, наверное, знаете. А переночевать хотел в машине, но меня оттуда вытащили и избили. Что делается в России!
Наши уколы, видимо, оказались недостаточными, и я добавил:
– И это называется – избили? Ну, полковничек, вот если бы вы столкнулись в рукопашной с капитаном Словакиным, даже при всей вашей легендарной квалификации отставного разведчика вы бы иначе заговорили.
Я кивнул на капитана, Кальпиньш тоже на него посмотрел, но капитан, похоже, впечатления не произвел. Ростом он не больше ста семидесяти восьми – ста восьмидесяти. Крепок, но не ужасает шириной плеч. И полковник не поверил. А зря. Только тот, кто Словакина в деле видел, может его оценить, если сможет после встречи давать оценки...
– Даст бог.
– Уже не даст, – твердо сказал подполковник. – Он от вас отвернулся. Поднимайтесь, Кальпиньш, поедем разбираться с вами дальше. Наручники ему.
Полковника повели к выходу. Хотел и подполковник Ставров уйти, но я задержал его, отведя в сторону. Тихо объяснил ситуацию с Агентом 2007. И попросил поискать возможность сверить на совместимость надпись на кошельке с пластиковой карточкой «Visa».
– Можно по pin-коду отыскать карточку?
– Можно. Это уже интереснее. Попробуем поискать. Негласно. Сейчас же к банковским тайнам только после согласования с судом подпускают.
– Сережа верит, что здесь зацепка.
– Нам все зацепки надо проверять. Как мне напрямую связаться с Агентом 2007?
– Согласно приказу, только через меня, товарищ подполковник. Держите меня в курсе всех новостей, я буду передавать данные напрямую старшему лейтенанту Бравлинову.
Ставров посмотрел недобро и вышел, не попрощавшись. Мне показалось, что он слегка обиделся, считая мое следование приказу недоверием к себе. Хотя, может быть, подполковник поторопился потому, что очень хотел зевнуть.
Он зевнул звучно, но уже за дверью. Однако я услышал.
2. СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ СЕРГЕЙ БРАВЛИНОВ, СПЕЦНАЗ ГРУ
Жертвы моих недавних почти боевых действий долго и с видимым неудовольствием рассаживались в ментовские машины. Видимо, ребята остались сильно неудовлетворенными полученными побоями, потому что огрызались при посадке. Слов мне слышно не было, но кое-что увидеть сквозь легко тонированное стекло я все же мог, только лишь слегка высунувшись из-за заднего сиденья. Больше всего внимания досталось Василию – и слов, и косых взглядов, и угроз. Пришлось парню за меня отдуваться. Да и Хома тоже вниманием обижен не был. Но если Василий скромно усмехался, то Хома не оставался в долгу, пыхтел, как паровоз, и несколько раз, отодвинув животом ментов, приложился тяжелым кулаком к чужим физиономиям. Менты этому не слишком мешали, справедливо полагая, что и на их долю подобных развлечений хватит. По крайней мере, трое из задержанных шириной физиономии Хоме не уступали – бей, не промахнешься.
