Я вошел и сразу за порогом осмотрелся, словно был тут впервые. И даже постарался усилием воли любопытство в глазах зажечь. Но я еще вчера вечером дом осмотрел основательно и подготовил его для разговора. «Жучки» поставил не только в самых популярных местах, но даже в подвале, где есть одна бетонированная комната, очень удобная для содержания пленника. Это на случай, если дело не так пойдет, как следует, – я доверия не вызову и меня каким-то образом туда запрут. Чтобы иметь пусть одностороннюю, но связь. Впрочем, из всех других мест дома информация тоже доходить будет. Машина с «прослушкой» стоит недалеко, на посту ГИБДД, оправдывая свое присутствие тем, что офицеры нашей части вместе с «гиббонами»
[7]
дежурят, чтобы опознать меня, если я появлюсь. Если даже появлюсь, естественно, никто не опознает, но для ментов помощь армии в этом случае важна. Кто знает, люблю я носить парики и накладные бороды или не люблю. Я-то, конечно, этого не люблю, но менты подозревать меня в желании изменить внешность тоже полное право имеют.
* * *
– Тебе пива или чай?
– Чай из холодильника, – сказал я. И тут же поймал себя на том, что чуть было не «завалился», чуть было не показал, что даже содержимое его холодильника изучил, хотя ничего и не тронул. Но успел поправить ситуацию, переведя знания в неуверенную просьбу. – Если тебе не трудно, завари и в холодильник поставь бутылочку. Лучше зеленый. Зеленый чай имеется?
– Имеется.
– Так в Южной Америке чай пьют. Кофе – горячим, чай – холодным, – я ненавязчиво объяснил то, что он, наверное, и без меня слышал. Если бы не слышал, то не держал бы в холодильнике чай.
– Был там, что ли? – поинтересовался он.
И легенды о спецназе ГРУ он тоже слышал. В легендах рассказывается, что спецназ ГРУ по всему свету воюет, чуть ли не в Антарктиде на стороне одних пингвинов против других пингвинов. В действительности такое положение вещей было только при Советском Союзе. Как только в какой-то стране начиналась очередная пингвинья заварушка, наших спецов сразу отправляли туда. Сейчас же подобные командировки – редкость и удача для любого офицера спецназа.
– Нет, только читал, – я проявил соответствующую случаю скромность. – И жена у меня дома так же делает. Я ее научил.
– У тебя того... – проявил он интерес. – Жена-то где?
Проявил сочувствие. Это уже хорошо.
– Дома, – я сказал чистую правду. – Или на работе. Но, скорее, дома. Она иногда дома работает. Дай «мобилу», если не жадный.
Маленькие глазки-буравчики посмотрели на меня недобро. Жадным он, похоже, не был, разве что слегка жадноватым. Но мобильник из нагрудного кармана пропитанной потом рубашки все же вытащил и протянул.
Я набрал номер. Это предусматривалось планом. И даже предусматривалось, что я наберу не номер мобильника жены, а именно номер домашнего телефона. Трубка номер зафиксирует. Возможно, попытаются ее «достать». Через номер несложно вычислить домашний адрес. Жену прикрывают попарно опытные офицеры нашего батальона. За ее безопасность в этом случае можно не беспокоиться. Но если «доставать» ее будут, это тоже может дать в руки след. Дополнительный... Хотя вовсе не обязательно, что след этот приведет именно туда, куда следует.
Татьяна ответила быстро.
– Слушаю.
Она у меня научилась отвечать. Раньше всегда говорила традиционное «Алло!», теперь говорит строго по-военному «Слушаю». Почти как дежурный по штабу, только звания не называет и не представляется по всей форме, как положено: «Старший прапорщик Бравлинова».
– Привет, это я.
– Сережа! Что с тобой случилось?
– Не буду объяснять. Что бы тебе ни сказали про меня плохого, не верь. Это ошибка. Скоро все выяснится.
– Ты где? Тебя уже дома искали. Ко мне менты приходили, спрашивали про всех твоих знакомых. Я назвала тех, кого ты уже почти забыл.
– Вообще никого называть не надо было.
– Я только тех, у кого ты точно не появишься.
– Все равно. Просьба только одна – не верь никаким обвинениям в мой адрес.
– Я и так не верю.
– Ладно, мальчишке привет. Я с чужой трубки звоню. Не буду чужие деньги тратить. Целую. Не переживай, все образуется.
– Береги себя.
Я отключился от разговора и вернул трубку хозяину.
– И что ты делать собираешься? – спросил усатый откровенно.
– Ты знаешь, кто я?
Он хмыкнул.
– А кто ж не знает. Твою фотографию по три раза в день по телевизору показывают. На моей памяти такой облавы еще ни на кого не устраивали.
Откуда-то с улицы донесся звук автомобильного двигателя.
– К тебе кто-то? – спросил я, показывая стволом пистолета на окно.
Он громко цыкнул, обозначая свое недовольство и непонимание. Гостей он, похоже, не ждал и не готов был радостно раскинуть руки при их появлении. Я не желал бы пока принимать его гостей тем более, но уже по собственным причинам.
– Соседи вроде сегодня не должны, – сказал усатый и пузатый и к окну подошел. – Ничего себе. Какого им тут. Менты едут.
– К тебе?
– А что им у меня делать. Я ментов не вызываю.
Я подошел к другому окну и осторожно выглянул. Ментовский «уазик» ехал неторопливо по улице среди коллективных садов. Похоже, скорость обусловливалась тем, что менты по сторонам посматривали. Урожай в конце мая собирать рано, высматривать, что стащить, – бесполезно, и на этом основании я сделал вывод, что и здесь меня ищут. Но на дверце «уазика» красовалась надпись «ДПС», то есть дорожно-патрульная служба. Это слегка разочаровывало, но и заставляло задуматься. Хотя использование такой машины может быть простой маскировкой.
– Могут к тебе и заглянуть, – я поднял пистолет.
Появление ментов в планы не входило и хорошего обещало мало. Убивать я никого, естественно, не собирался. Придется, в случае чего, просто бить, и бить жестко. Но это может разрушить подготовленный и уже разрабатываемый вариант.
– Машину увидят, остановятся обязательно, – сказал усатый. – Я выйду, поговорю.
Я посмотрел на него тяжелым взглядом. Глаза в глаза, взглядом диктуя необходимое поведение. Я умею взглядом диктовать поведение. Есть у меня такая отработанная и действенная способность.
– Не боись, не сдам. Я не ихний.
– С тебя тоже тогда за ствол спросят, – пообещал я, слегка растягивая свою речь, чтобы она была более внушительной и авторитетной. – И еще могут в мои сообщники записать, если я что-то не так скажу. Выходи сразу.
– Не боись, я сам с детства не люблю тех, кто «стучит», – сказал усатый.
Не знаю, взгляд он прочитал или сам такой.
