– Ведомство не будет со мной сотрудничать до тех пор, пока я в розыске. Это абсолютно точно. Один человек, совершив преступление, не марает честь мундира. А если в деле будут замешаны официальные лица – это может вылиться в политический скандал, который ни одному командиру не добавит звездочек на погонах. Я могу рассчитывать только на помощь отдельных людей, своих сослуживцев настоящих и бывших, на вялую помощь того же отставного подполковника Сапожникова, но не более.
Генрих Юзефович встал, как он, наверное, думал, но мне показалось, что он подпрыгнул, выбираясь из-за стола. Наверное, обрадовался моему сообщению.
– Тогда, Сергей Алексеевич, я сейчас же приступаю к сбору сведений по всем трем основным вопросам, что вас интересуют. Если будут сопутствующие интересные сведения, и их тоже подберу. Беседой нашей я удовлетворен, признаюсь. И рассчитываю, что нам будет сопутствовать успех.
– Я, Генрих Юзефович, на это надеюсь не меньше вашего. Для меня это единственный путь к возвращению в нормальную жизнь. Итак, вы обещали дать мне номер вашего мобильника.
Он продиктовал, я «записал» в память. Телефонные номера я запоминаю сразу.
– А ваш номер?
– Пока у меня нет трубки. Моя личная у Копилки осталась. Или у кого-то из его коллег. Думаю, сегодня будет новая. Я обязательно сообщу вам, как только трубка появится.
– Вы намерены здесь оставаться? В этом доме?
– Едва ли. Сегодня ночью был эксцесс.
– Я в курсе. Мне Владимир Викторович рассказывал. Мы согласовали действия против молодых бандитов. Их давно пора было поставить на место, чтобы знали, куда соваться не следует.
– Владимир Викторович обещал мне что-то получше найти.
В действительности у нас с Сапожниковым даже разговора не заходило о смене места пребывания. Но знать это Иванову вовсе не требовалось. И даже прямо наоборот – я буду лучше спать, если он не будет знать, где я нахожусь.
* * *
Отставной подполковник даже не зашел ко мне после моего разговора с юристом Мамоны. Но здесь ничего странного не было, поскольку мы так и договаривались, что он сначала отвезет Генриха Юзефовича и только после этого вернется ко мне для обсуждения сведений без посторонних растопыренных ушей. А обсудить нам было что. Но я должен был сделать вид, что работаю открыто, и потому вышел, якобы проводить юриста. Заодно и о себе напомнил:
– Товарищ подполковник, вы мне обещали мобильник привезти.
– Да-да, – Владимир Викторович, уже было к калитке направившись, вернулся и протянул мне трубку.
– Вот спасибо. Без связи трудно.
Едва они уехали и шум двигателя стих вдали, я с новой трубки позвонил Вениамину и провел, как и договаривались, проверочный разговор. После этого осталось результата дождаться. И за это время осмыслить беседу с Генрихом Юзефовичем. Время у меня было, и я еще раз все тщательно проанализировал. И выводы получил соответствующие обстановке – мы в своем поиске на правильном пути.
Только после этого, уже с другой трубки, которую прослушивать не должны были, я позвонил капитану Рустаеву во второй раз и передал сведения, настояв, чтобы он временно, пока не прибыла «наружка» из Москвы, своими силами организовал все же слежение за ментовским капитаном. Чувство причастности капитана Севастьянова к событиям, ради которых и затевалась вся операция, не покидало меня. Я, конечно, списывал частично свои ощущения на личную неприязнь к Севастьянову, тем не менее факты тоже играли в моих ощущениях не последнюю роль. И особенно такой сильный факт, как пятьдесят тысяч долларов, если они действительно находились в распоряжении капитана Севастьянова. Сильно интересовал меня и пристрастный интерес к кошельку капитана со стороны Олега Юрьевича. Не к содержимому кошелька, а именно к самому кошельку. Здесь было что-то, но что именно – предстояло еще разобраться. А разобраться с этим можно было только с помощью или самого Севастьянова, или отставного подполковника Сапожникова, с которым, следовательно, стоило поработать плотнее.
Естественно, без согласования с оперативным штабом операции капитан Рустаев не мог начать действовать. И я еще не знал, каким будет решение оперативного штаба. Мне следовало в третий раз позвонить Рустаеву после возвращения Владимира Викторовича, чтобы выяснить ситуацию. Кстати, и новые возможные сведения передать. И я стал опять ждать.
* * *
Тихий звук культурного двигателя «Мицубиси Паджеро» раздался вскоре. Я снова не вышел в сад навстречу, и отставной подполковник вошел в домик после короткого стука. Я при его появлении, естественно, встал, как и полагается младшему по званию при появлении старшего по званию. Мое уважительное отношение, видимо, напоминало Владимиру Викторовичу ушедшие военные годы и нравилось ему. И потому он привычно махнул рукой, разрешая мне сесть, и сам на диване устроился, и ногу на ногу забросил.
– И как тебе наш юрист, который не слишком хочет быть нашим?
– Не хочет? – удивился я внешне, внутренне пытаясь и эту случайную информацию вложить в систему сведений, что мне уже удалось получить. – Мне показалось, он с удовольствием идет на контакт и готов к сотрудничеству. По крайней мере, ко мне он с открытой душой двигался и даже чуть-чуть подпрыгивал. Мне именно так показалось.
– Подпрыгивает он всегда, даже когда убегает, – походка такая. Что касается открытой души... Это к тебе. А в сторону Олега Юрьевича Генрих Юзефович двигаться упорно не желает. С самим Мамоной порой легче было сговориться. У нас сейчас присутствует некоторое столкновение коммерческих интересов – мелочь, но болезненная для самолюбия и, главное, создающая прецедент, и потому с ним трудно договориться. Иванов хоть и в стороне вроде бы стоит, а в действительности, как Олегу Юрьевичу кажется, заправляет в своей фирме всеми делами. Пока там все не утрясется после смерти Мамоны. Ладно, это дело постороннее. Давай вернемся к нашим делам. Что-то дельное он тебе подсказал?
– Я высказал свое мнение, он его поддержал. Обещал подобрать нужные сведения, – высказался я осторожно.
– Понял, – кивнул Владимир Викторович, принимая мою осторожность за естественное поведение. Человек военной разведки, военной разведкой воспитанный, он легко встраивался в подобную модель поведения и не видел в ней ничего выходящего из общепринятых норм. – Не настаиваю. А по моим вопросам?.. Удалось что-нибудь узнать?
Не убеждать же его активно, что его вопросы являются одновременно и моими вопросами, причем весьма актуальными. Однако небольшое совмещение интересов все же необходимо, поскольку надо предложить какое-то оправдание моим настоящим или даже будущим действиям, которые не могут остаться незамеченными, и даже моим вопросам, чтобы они не выглядели простым любопытством, совсем не свойственным людям нашей профессии. Кроме того, Сапожников и сам предупреждал, что наши интересы могут сойтись.
– Конечно. Только ситуация складывается таким образом, что ваши вопросы автоматически становятся моими, и мне хотелось бы наладить более тесное сотрудничество и в этом аспекте. По крайней мере, хотелось бы большего откровения. Что касается ментовского капитана, то я еще раньше, при первой встрече, говорил, что имею подозрение относительно «подставы», организованной ментами. Только не пойму, какой с вашей стороны может быть интерес к этому человеку, если он не касается нашего совместного интереса.
