– Я, Родион, буду возле двух тел… Между вами… Связь постарайся поддерживать…
– Понял. Половинкин, я возле люка. Ты где?
– Иду…
* * *
Натужно гудел в темноте «Тигр». Темнота, почти как туман, обладает способностью гипертрофировать и уродовать звуки, усиливая и изменяя их. В светлое время, казалось, «Тигр» так не гудел. Но звук двигателя неуклонно приближался к месту одновременно с капитаном Матроскиным. Время от времени в стороне наклонно поднимались и опускались шлагбаумом столбы света не слишком ярких фар. А порой в тяжёлое гудение двигателя «Тигра» вливался более высокий голос двигателя ментовского «уазика». Машины спешили. Тем не менее капитан спецназа ГРУ, идущий быстрым шагом в сопровождении трёх солдат, оказался около тела «крапового» старшего лейтенанта на тридцать секунд раньше. Но осматривать старлея он не стал. Очередь разворотила убитому голову. С такими ранами люди не живут и секунды. Очередь была выпущена с близкого расстояния, пороховыми газами автомат не успело даже в сторону отбросить.
Тело убитого бандита лежало в четырёх шагах.
Матроскин повернулся в сторону «Тигра», из которого выскочил капитан Лактионов и с ним ещё несколько «краповых». Береты рядом с телом старшего лейтенанта сняли.
– Как так получилось, что его одного оставили? – спросил Матроскин.
– Он парень опытный… – ответил «краповый» капитан. – Был опытный…
– А Берсанака опытнее…
– Ты же своих на посту оставляешь в одиночестве… Солдат, не офицеров…
– Так это же… – Матроскин не стал договаривать, как хотел сначала, что он оставляет солдат спецназа ГРУ. Знал, что «краповые» всегда болезненно воспринимают сравнение двух спецназов, которое оказывается не в их пользу. – Это же необходимость. И я выставил посты в зоне видимости один от другого.
– Ладно, что сейчас говорить… Идрис! Как получилось, что старлей один остался?
Младший лейтенант милиции шёл от «уазика» с собакой на цепи. Даже не шёл, а держал рвущуюся вперёд собаку и притормаживал её усилия небольшим весом собственного тела.
– След, что ли, почуяла? – сказал капитан Лактионов, отступая в сторону.
Отступили и другие. А собака тянула всё сильнее и сильнее. Дударков с трудом держался на ногах, покрытая снегом земля под его сапогами скользила и ехала, и уже в нескольких метрах от тела «крапового» старшего лейтенанта мент окончательно поскользнулся и сел на снег. Собака потащила его, как на санках, прямо к телу, мимо других солдат и офицеров, и с разбега в ярости набросилась на грудь старшего лейтенанта, разрывая в клочья обшивку бронежилета, но совсем не обращая внимания на окровавленную голову.
– Оттащи собаку… – крикнул Матроскин точно так же, как недавно кричал, когда эта же собака рвала трофейные штаны. – Оттащи, или я её пристрелю…
Капитан Лактионов вообще в ярости передёрнул затвор автомата, и этот звук особенно подействовал на младшего лейтенанта милиции. У Дударкова откуда-то небывалые силы взялись, он упёрся ногами и оттащил яростного пса от тела. И сразу поспешил увести в машину, как ни сопротивлялся пёс.
– Что случилось? – непонимающе спросил Лактионов. – Что за психопатия на твою собаку напала? Стрелять таких собак надо!
Дударков выглядел растерянным и ничего не мог возразить.
Матроскин поправил микрофон «подснежника».
– Тенор, я – Аврал, слышишь меня?
– Слышу, что у вас там опять какая-то заварушка…
– Собака бросилась на старлея, как недавно на штаны… Что бандиты делали с телом?
– Я сейчас вот вспоминаю, вроде как луч фонарика на секунду блеснул. Но фонарик в тепловизоре не так смотрится. Это было что-то другое. Сейчас, я соображу…
– Соображай быстрее…
– Что-то вертится в голове… А… Знаешь, как аэрозолью что-то поливают… Вот так же это выглядело… Чем-то они побрызгали прямо перед моим выстрелом…
– Понял. Я нечто подобное и предполагал… Что у тебя по обстановке?
– Веду поиск… Ничего…
– Черемша, Муромец, что у вас?
– Первоначально был след там, где вы сейчас, товарищ капитан. Больше следов нет… – сообщил младший сержант Игумнов.
– У меня и следов нет, – сказал лейтенант Черкашин, – я по краю снежного наста прохожу. Если в сторону ушли, должны на насте следы оставить. Значит, в сторону не пошли. Надо холмы смотреть. Ещё один вход в подземелье…
– Понял. Работайте… Транзит, что у тебя?
– Готовим взрыв… Под камнем серьёзное железобетонное основание… Мощное сооружение… Соответственно, нужен мощный направленный взрыв… Половинкин старается…
– Понял. Работайте…
Матроскин отодвинул микрофон ото рта.
– Что происходит? – снова спросил Лактионов. – Может, хоть ты скажешь? Что за чехарда с собаками?
– Бандиты используют какую-то аэрозоль, на которую реагируют собаки… Беру на себя смелость предположить, что они здесь ставят опыты, чтобы потом провести с помощью этой аэрозоли какую-то серьёзную террористическую акцию. Снимите бронежилет с тела. Как рассветёт, прилетит вертолёт, заберут штаны на экспертизу. Бронежилет туда же… И одежду Алхазура Чочиева… Дударков! Возвращайся без собаки… Быстрее…
Пока снимали с убитого старшего лейтенанта бронежилет с истерзанной обшивкой, вернулся младший лейтенант. У мента у самого вид был, как у побитой собаки.
– Ты, Идрис, не переживай, – утешил его Матроскин. – Я думаю, любая собака, даже распоследняя дворняжка повела бы себя так же…
– Не понимаю… – пожал плечами мент.
– Тут и понимать нечего. Химия… Какой-то возбудитель для собаки. Его прыскают, собака приходит в ярость… А теперь напряги память и вспоминай, что странного было на твоём участке с участием собак?
– Да ничего особенного не было… Правда, три дня назад застрелили одного пса…
– Тоже ярость?
– Никто не видел… На окраине села. Пёс был – само спокойствие. Боец непревзойдённый, но никогда на человека косо не посмотрит. Людей уважал. Он всегда по селу без привязи бегал, среди других собак порядок наводил… А тут кто-то пристрелил его. Автоматная очередь… И никто не видел…
– А очередь не слышали?
– У нас на это внимания мало обращают. Муж жену послал что-то сделать, её долго нет, он может в сердцах в потолок очередь дать, чтоб поторопилась… Такой народ… Оружия у каждого – как детей…
– Ладно… А есть в том селе кто-то, кто может иметь отношение к Берсанаке Гайрбекову?
– Каждый… Берсанака из этого села родом. Там дом его родителей пустой стоит…
– Понятно. Тогда скажи мне ещё вот что… В народе наверняка разговоры ходят о здешних подземельях…
Идрис плечами пожал:
