2. Основания проекта – «Миф душевной болезни»
Изначальная тема творчества Саса – это психосоматика. Он обучался психоанализу под руководством Франца Александера, который стоял у истоков этого направления. Именно он обратил внимание исследователей на связь эмоционального состояния человека и ряда соматических заболеваний: язвы двенадцатиперстной кишки, ишемической болезни сердца и проч. С него в медицине началась целая эпоха психосоматических поисков, поэтому закономерно, что Сас вначале тоже идет по этой исследовательской дороге.
Первые статьи Саса о психосоматическом контексте таких заболеваний, как гиперслюнотечение, запор, диарея и облысение. Кроме того, в 1955–1957 гг. он выпускает ряд статей о боли, которые становятся основой его первой книги «Боль и удовлетворение: исследование телесных ощущений»
[483]
, вышедшей в 1957 г. Здесь практически ничто не напоминает нам характерный для Саса стиль, поскольку появится он только начиная со второй книги. Единственное, что знакомо, – это опора на аналитическую философию.
В своей первой книге Сас рассматривает ряд телесных ощущений, центральным из которых для него является боль. Он предлагает посмотреть на боль со стороны испытывающего ее человека и выступает против принятого в медицине разделения боли на органическую и психогенную, отмечая, что в этом случае медицина основывается на позиции врача, а не больного, и дает лишь косвенное описание и определение. Сас предлагает выстраивать описание на «языке боли», тогда физическое определение боли должно быть отброшено, а сама она будет определяться исключительно как психологическое понятие
[484]
.
Такой разоблачительный стиль, манеру обращаться к самим явлениям и говорить на языке больного и болезни Сас развивает в статьях, которые предшествуют «Мифу душевной болезни», где он обращается уже непосредственно к психиатрии. Он сразу же выступает против понимания психиатрии как занимающейся изучением психической болезни ветви медицины. Такое понимание, на его взгляд, приносит лишь практическую пользу и мнимое определение, но с позиций научной объективности неадекватно. В противоположность такой трактовке он предлагает два инструментальных подхода к определению психиатрии: 1) исследование методов и оснований психиатрии как теории; 2) изучение того, что психиатры делают на практике. Первый подход приводит к описанию научной теории психиатрии, второй – к исследованию социальных обстоятельств, которые сопровождают психиатрическую практику, и социальных ролей психиатра
[485]
. Этот инструментальный подход, позволяющий обратиться к непосредственной теоретической и практической реальности психиатрии, он будет развивать и в «Мифе душевной болезни».
Сас уже тогда уточняет свое понимание психиатрии. Он говорит, что всех людей, имеющих дело с психическим заболеванием, можно разделить на две группы. К первой относятся те, которые используют физико-химические методы лечения, в частности, электрошок, лекарственные препараты и психохирургию; ко второй – те, кто использует социопсихологические методы исследования и лечения. Первую группу он называет врачами, поскольку они работают в рамках исключительно физико-химической медицинской модели, вторая объединяет психиатров. Медицина для Саса функционирует на основании понимания человека как животного, как физико-химической машины, поэтому она противостоит социопсихологической психиатрии. Этот дуализм в понимании подходов к человеку и психическому заболеванию ляжет в основу его критики психиатрии
[486]
.
В ранних статьях содержатся наметки теории недобровольной госпитализации и договорных отношений, исследование социальных ролей психиатров и представление психоанализа как единственно возможного объединяющего метода ветвей современной психологии. Все эти предварительные штудии будут развиты, пожалуй, в центральной работе Саса – «Миф душевной болезни» (1961). В ней он обозначает основной отправной пункт своего научного пути и намечает стратегию критики психиатрии. Сас осмеливается, по его мнению, сказать то, что для всех очевидно, но что никто признать вслух не отваживается. «Я чувствовал, – вспоминал он позднее, – что пришел в психиатрию, чтобы рассказать о том, что с детства казалось мне самому очевидным, – о недоразумении с психическим заболеванием; это напоминало историю с платьем Голого Короля: на самом деле все знают, что никакого психического заболевания нет, но ни у кого не хватает мужества сказать об этом»
[487]
.
Вооружившись, как щитом, положением Карла Поппера «наука должна начинаться с мифов и с критики мифов», в качестве своего основного тезиса Сас выдвигает суждение о том, что психическое заболевание – миф, метафора, а психиатрия – это практика власти и принуждения, псевдология или наука лжи. Ярче всего эту идею Сас выразит в одной из своих статей того же периода: «Предпосылкой теологии является существование Бога. Теологи не могут ни описать Бога, ни доказать его существование; для них и их последователей существование Бога очевидно и не нуждается в доказательствах. Те, кто отрицает существование Бога, ошибаются, введены в заблуждение или развращены. Именно неверующий должен доказать несуществование Бога. Точно так же предпосылкой психиатрии является существование психической болезни. Психиатры не могут ни описать психическое заболевание, ни доказать его существование; для них и для их последователей его существование очевидно и не нуждается в доказательствах. Те, кто его отрицают, ошибаются, введены в заблуждение или развращены. Именно критик психиатрии должен доказывать несуществование психического заболевания. <…> Это постепенно приводит к идее, что точно так же, как Бог существует только для тех, кто верит в воображаемые существа или “силы” (религия), психическое заболевание существует только для тех, кто верит в воображаемые болезни или “причины” (психиатрия)»
[488]
.
Для Саса психическое заболевание – это метафора сродни поэтической, поэтому представляется как результат полета фантазии: «…Перо психиатра называет некоторых (плохих) людей безумными точно так же, как перо священника называет некоторых хороших людей святыми. <…> И психическая болезнь, и святость – фикции, т. е. продукты фантазии. Одно произведено властным риторическим актом проклятия, другое – властным риторическим актом благословения»
[489]
. В своих более поздних работах он говорит о психическом заболевании как о флогистоне психиатрии. Подобно флогистону, психическое заболевание рассматривается как материальная и реально существующая субстанция, более того, как основной принцип, основная сила психиатрии, но, как и флогистон, это лишь несуществующая вещь
[490]
.
