— А третий?
— А третий — генеральский. Он сейчас куда-то с генеральской семьей укатил. Лето...
Легкоступов понял, что камень брошен и в его огород. Не любит майор генералов. Значит, никогда ему генералом не стать. Слишком на язык несдержан.
Сверху, когда Геннадий Рудольфович смотрел из гостиничного окна, думалось, что Волга не такая и широкая. И пересечь ее на катере — времени много не надо. В действительности оказалось совсем не так. Вроде бы и быстр катер на ходу, а все режет и режет волну, только-только вроде бы середину реки миновали.
Что-то просигналил идущий чуть выше по течению тяжеловесный квадратный толкач.
— Что он? — спросил генерал рулевого.
— Предупреждает, что мы близко к бакену идем.
Но у нас посадка высокая. Не впервой. Проскочим.
Они в самом деле проскочили легко. И если бы не предупреждение, Легкоступов и не подумал бы, что под днищем мель. Скоро стал заметен и сам причал, к которому рулевой правил. У причала стоит водный трамвайчик, пассажиры неторопливо поднимаются по трапу.
На берегу ждет «уазик».
— Наш?
— Наш, — сказал майор Рамзин. — Номер отсюда еще не вижу, но другому здесь делать нечего. Тут вообще машин не бывает без надобности.
Генерал вспомнил недавние слова майора о том, что, возможно, придется ловить попутку, и понял, что это была простая отговорка.
Они причалили с края, противоположного водному трамвайчику, выпрыгнули на толстые крашеные доски покрытия, не дожидаясь, пока подадут трап. Борт катера пришелся вровень с причалом.
— Ждите, — сказал майор Рамзин рулевому. — Позагорать можете...
— Это для нас дело привычное, — рулевой почесал заскорузлыми пальцами живот.
«Уазик» в самом деле дожидался их.
— На спортивный аэродром, — прозвучала команда.
— Есть на аэродром, товарищ майор, — улыбаясь, ответил развязный водитель-солдат. На генерала, поскольку тот был в гражданском, водитель внимания не обратил, как и на московских офицеров. Гражданские для солдата не существуют.
Проселочная дорога долго петляла меж лесков и перелесков, очень друг на друга похожих, отчего создавалось впечатление, будто кружат они по одним и тем же местам. Но потом выехали на большое поле, пересекли его, проехали еще один лесок и оказались на самом аэродроме.
— "Л-200", товарищ генерал, на месте. Он у них только один, — сказал Рамзин. — Наверное, только что прилетел. Нас должны ждать, я по телефону строго предупредил, чтобы летчика не отпускали.
«Уазик» сразу проехал к большому и длинному бараку под шиферной крышей. Остановился в облаке пыли.
— Сюда, — показал майор на дверь.
Они вошли. В штабной комнате сидели только двое.
Рамзин представился, не называя своих спутников.
— Да, мне передали, — поднялся высокий мужчина с одутловатым лицом. — Пройдемте в соседний класс. Там и поговорим.
Класс представлял из себя типичный класс — в три ряда столы со стульями, на стенах учебные пособия с различными двигателями, механизмами и тягами, представленными в разрезе.
Не затягивая разговор, майор Соломин достал из «дипломата» крупную фотографию Ангела и положил на стол.
— Сегодня ночью вы перевозили этого человека... — не спросил, а сказал утвердительно.
Летчик глянул.
— Вы уверены? — спросил. Соломин растерялся.
— А разве нет?
Летчик взял фотографию в руки, почти минуту рассматривал, потом вздохнул и положил ее на стол.
— Это Леха Ангелов. Я его отлично знаю. Мы вместе в Афгане воевали. Мой вертолет был прикреплен к ихней отдельной роте спецназа. Ангелов тогда в старлеях ходил и командовал взводом. Потом ему дали капитана и отправили командовать ротой в отдельном батальоне в Фатьяхе.
— Ну и что...
— А того, кого я сегодня перевозил, зовут Сергеем. Парень в сознание пришел только перед посадкой. Еле-еле его с крыла сняли.
— А сопровождала больного вот эта женщина? — Майор Рамзин достал фотографию Тани.
Летчик опять рассматривал снимок долго.
— Вообще-то похожа. Только эта, мне так кажется, слегка посимпатичнее. А так и спутать можно. Только эта моложе. Намного...
— Это снимок восьмилетней давности.
— Нет, мне кажется, не она. Хотя спорить не буду...
— Ваш механик ее опознал.
— Вот с механика и спрашивайте. А я если не знаю точно — зачем буду человека оговаривать... Все? Вопросы исчерпаны? А то мне отсыпаться пора. Слава богу, не на войне...
— Когда вы в последний раз видели Ангелова? — спросил Легкоступов.
— Ого... Когда... В Афгане еще...
— Больше не встречались?
— К сожалению, нет. А что, он вам понадобился?
На этот вопрос никто не ответил. И даже поблагодарить летчика забыли, сразу вышли, расстроенные.
А тот проводил их легкой усмешкой и довольно проворчал под нос:
— Бедовый Леха парень...
Конечно же, он узнал Ангелова сразу. Но Леха работал в разведке. А с разведчиками всякое бывает. Если тот не захотел узнать старого боевого товарища, значит, так и надо.
...Опять машина, опять катер, опять «Газель» на другом берегу. И городская жара уже не чувствуется, не замечается. Легкоступов за всю дорогу назад не сказал ни слова. Он уже понял, что Ангел остался непойманным. Если бы его удалось перехватить в московском аэропорту, даже с любыми поддельными документами, по этим документам была бы возможность проследить путь с берегов Волги в столицу. Но время уже упущено.
А здесь его искать уже не стоит.
Значит, надо возвращаться в Москву ни с чем...
И все начинать заново.
2
Проснулся я в своей комнате. Что-то слишком часто меня переносят. Мне это не нравится. Инвалидность инвалидностью, а ходить и даже направление движения выбирать я больше привык самостоятельно.
Но сразу кольнула мысль:
«Провалился...»
Я отчетливо вспомнил, что требовал у профессора назвать мне пароль.
Какой пароль?
Если бы я сам мог это знать...
Я сел на кровати. И тут же раздался телефонный звонок, словно полковник Мочилов только и дожидался момента моего пробуждения.
Я не ошибся. Звонит он.
— Товарищ капитан, как вы себя чувствуете?
— Как таракан, плавающий в унитазе.
— Вы можете пройти ко мне в бункер? Или лучше мне к вам зайти?
