Вопрос стоял так: если впереди ментовская засада, то сопровождающие в «Самаре» заодно с ними или нет? Если пассажиры «Самары» и менты связаны между собой — дело швах. А вот если нет, то у них есть шанс проскочить.
— Ну и что, что так есть? Что же теперь, смириться и плыть по течению? — спросила Земфира, устав молчать. — Гнуть шею перед безбожниками или взять оружие в руки и самим восстановить справедливость?
— Нет! Ну что ты?! Как можно! — притворно возмутился Саша. — Надо бороться. Взять автомат, а еще лучше — гранатомет или установку «Град». И как врезать по всем этим гадам в кремлевских кабинетах! И не только кремлевских. Разорвать их на куски, всех кто тебе не нравится! — продолжал Саша. — Стереть с лица земли! Кстати, это больно. Я имею в виду тех, кого разрывают и стирают.
Он шутил, но Земфира так испытующе посмотрела на него, что Саша удивился.
— Что ты юродствуешь? — тихо спросила она, посерьезнев. — Это же… Люди, между прочим, заживо гниют, живут впроголодь в Чечне бог знает в каких условиях… Дети не учатся, голодают, наркоманами становятся! Да за такое не стрелять, а правильно, на куски рвать мало! Есть более справедливое устройство общества… Не обязательно жить так, как в Европе или Америке. Если хочешь знать, ислам это и есть социализм в действии, — она так серьезно относилась к этому разговору, так разволновалась, что машинально принялась щелкать замками своего шикарного кейса.
Белов скосил на нее глаз и снова сосредоточился на дороге. Он как бы раздвоился. Часть его сознания поддерживала беседу, а другая искала выход из сложившейся ситуации. Судя по карте, впереди дорога делала несколько поворотов, очень удобных для засады. Остановить грузовик, загнать его на проселок — полминуты, а потом делай с ним и с его хозяевами, что угодно.
— Понимаешь, с помощью автомата или взрывчатки нельзя ничего построить, только раз-ломать, — прервал молчание Саша. — Можешь рвать их, гадов, железными крючьями на части. Но ведь от того, что ты их порвешь, ни сирот, ни наркоманов, ни голодных число не уменьшится! — вздохнул он, вглядываясь в зеркало заднего вида. — И лучше точно не станет…
«Самара» то прибавляла ходу, словно собиралась их догнать, то отставала и пряталась за другими машинами на трассе, а потом вообще исчезла из виду. Саша облегченно вздохнул.
— Станет! — запальчиво крикнула Земфира. — Станет! И я готова жизнь свою за это отдать. Потому что другие уроды испугаются, и начнут заботиться о своем народе, а не только о своем кармане думать!
— Эт вряд ли, — скептически улыбнулся Саша, переключая скорость. — Бесовство это. Понимаешь, раньше считалось, что в человека бесы вселяются и заставляют его безумства и пакости творить. Рвут они его на части, только не буквально, а в душе, изнутри. Так вот, есть еще бесы идеологии, они заставляют человека о человеческом в себе забывать ради идеи. А на самом деле идеология появляется там, где одна система хочет сожрать другую. Это только дурачкам, которые в нее уверовали, кажется, что они во всем правы, а все другие ошибаются. Тогда можно и других убивать, и себя со спокойной совестью, и даже с удовольствием. Только вряд ли этим способом можно что-то исправить или кого-то перевоспитать. — Саша замолчал, глядя на дорогу.
В отличие от многих других водителей, он вел свой «зилок» очень разумно: легко пропускал вперед обгоняющие машины, без необходимости резко не тормозил и использовал горки для экономии горючего. Земфира с уважением посмотрела на него и подумала, что каждый человек в жизни таков, каков он за рулем, это лучший тест на психическую устойчивость. И неустойчивость тоже. Нет, до чего же классный парень этот Саша!
— Почему? Ну, чего замолчал? — спросила она, поглядывая в зеркало заднего вида со своей стороны. — Почему вряд ли?
— Потому что когда вокруг террор, становится легче воровать и грабить в неразберихе, законы-то не работают! Террор на руку силовикам, диктаторам и подлецам, он ведет к тирании. А честно работать в таких условиях — бессмысленно. Все равно кто-то придет и заберет. И кстати, о Достоевском…
— А причем тут Достоевский?
— Ну, ведь его герои совершали убийства по идеологическим соображениям. И самоубийства тоже. Это сейчас происходит на Востоке. В Палестине, например.
— Он совсем не это имел в виду! — сказала Земфира, резко поворачиваясь к Саше.
От этого движения серебристый кейс упал у нее с колен и раскрылся. Саша краем глаза заглянул внутрь. Кейс был заполнен аккуратно уложенными пачками банкнот с портретами президентов США. Сверху, вернее, раньше сверху, а теперь сбоку, лежал пистолет Стечкина. Смущенно улыбаясь, Земфира закрыла кейс и вернула его на прежнее место.
Белов весело свистнул и покосился на Земфиру: ай да девочка, ай да молодца! Посмотрел в зеркало: «Самары» по-прежнему не было видно. А была ли «Самара»?
— Ствол-то тебе зачем? — спросил он с той хрипотцой, которая, ему это было отлично известно, заставляла женщин млеть, и одарил Земфиру самой лучезарной из своих улыбок.
— Просто с ним на коленях не так одиноко, — девушка многозначительно посмотрела на Сашу.
— Как, — притворно возмутился тот, — я не в счет?!
— Ты… Ну, ты же не у меня на коленях.
«Вот же бабы! Ну прямо, как урожай в России.
Именно в тот момент, когда не до них, они и созревают…» — расстроился Белов.
Он заглянул Земфире в глаза и понял, что не только он пропал! Она тоже!
ЗИЛ шустро взобрался на гору, а потом еще шустрее помчался с нее вниз. Ощущение было такое, будто летишь низко над землей на ковре-самолете. Почти бесшумно и с ветерком — только жесткая от выхлопов травка на обочине пригибается.
Неожиданно Саша притормозил, свернул с трассы вправо, на открывшуюся между деревьями заасфальтированную стоянку. На ней стояло несколько брошенных, раскуроченных машин. Он остановился между ними и заглушил движок.
— Уф! — воскликнула Земфира, выпрыгнув из кабины. — Ноги затекли. Ты подожди меня здесь, я отойду на минутку.
Она исчезла в зарослях кустов, окружавших стоянку. Саша проводил ее стройную фигурку задумчивым взглядом, достал сигарету и закурил. Сделав пару затяжек, положил ее на металлический выступ кузова, подошел к двери фургона, открыл ее и залез внутрь. Так что же все-таки он везет? Рассуждая здраво — это может быть только наркота. Нет ничего легче, чем спрятать ее в мешках. С другой стороны, и найти ее в мешках проще простого.
Белов зачем-то пощупал один из мешков, как будто таким путем можно было определить его содержимое. На мешковине красовалась хорошо заметная надпись: «Новочеркесский сахарный завод». Но Земфира вроде отрицательно относится к наркотикам?
— Саш, ты где? — услышал он ее голос и оглянулся.
Девушка заглянула внутрь фургона. Потом взялась одной рукой за борт, легко, будто совсем ничего не весила, взлетела в воздух и оказалась рядом с Сашей. И неожиданно сильно толкнула в лоб горячей жесткой ладошкой. Не ожидавший нападения Белов шлепнулся спиной на мешки. А Земфира, сев на него верхом и почти сразу же почувствовав ответную реакцию, спросила;
